Жена ждала его на улице, лицо ее осунулось от бессонной ночи, заострилось, глаза беспокойно остановились на его лице, ожидая, что он скажет.
– Пойдем домой, – сказал он. – Не дай Бог, простудишься.
– Да, – сказала она. – Ты прав.
– У нас теперь начнется другая жизнь, – сказал он, когда они вошли домой, и он тщательно запер входную дверь.
– Другая жизнь? – с тревогой спросила она, всего боясь, а пуще всего всяких изменений, привычная, что изменения почти всегда не к добру.
– Да, – сказал он. – Другая, – и стал доставать и вываливать из карманов на стол пачки денег и золото.
– Ах! – воскликнула она, будто ее ударили по лицу, смотрела некоторое время на это неожиданное великолепие, так не вязавшееся с убогой обстановкой их убогого жилища, и вдруг тихо, беззвучно заплакала, слезы текли по ее лицу, а она не могла объяснить, почему плачет.
– Я устал, – сказал он мрачно, подошел к неразобранной постели и повалился, как был в одежде и грязной обуви.
В эту ночь он не трогал ее, хотя, проснувшись от смутных предчувствий, она среди ночи застала его за столом, сидящим на шатком табурете и при свете свечи считающим деньги. Некоторое время она тихо наблюдала, как он считает, собирает купюры в аккуратные пачки, золотые монетки в маленькие столбики, оглядывается, прикидывая, где бы надежнее можно было бы спрятать это добро, потом закрыла глаза. Лицо его было страшно. Она еще никогда не видела у него такое выражение лица.
Утром, когда она проснулась одна в постели, он только вернулся из магазина с пакетом продуктов в руках. Выражение лица у него было обычным. Она улыбнулась.
– Ты пришел, – сказала она, не переставая улыбаться, потому что видеть его обычного было ей радостно. – А я сегодня проспала, ночью плохой сон видела.
Она живо поднялась, прибрала постель, вышла во двор умыться под общим краном, а когда пришла и стала разбирать продукты, что он принес, то увидела, что это вполне обычные продукты, которые он покупал ежедневно в пору, когда работал сапожником у себя в далекой от дома мастерской. Возясь с покупками, она вдруг обратила внимание на то, что лакомства, чего-нибудь вкусненького для нее, за что она раньше укоряла его, на этот раз не было, в сердце ее кольнуло, но продолжалось это только короткий миг, и она не придала значения, а когда сели завтракать, вдруг спросила, сама не понимая, как у нее вырвался этот вопрос:
– Теперь у нас много денег, правда? – она улыбаясь посмотрела ему в лицо и что-то заставило ее поправиться. – У тебя много денег…
– У нас, у нас, – сказал он. – Муж и жена – одна сатана. – И он неожиданно захохотал глупо, бессмысленно.
Она переждала его хохот и спросила, чтобы еще раз уточнить сказанное им вчера и успокоиться окончательно:
– Ты уверен, что это законно?.. Ну… этот выигрыш?..
– Конечно, законно, – не так уверенно, как ночью, когда она вдруг разбудила его, чтобы задать этот вопрос, ответил он. – Там были такие люди, ты бы видела… Разве они пошли бы на незаконное?
– Кто их знает? – как умудренная жизнью женщина сказала она. – Может и пошли бы, да потом отвертелись, мало ли что… А разве в этом городе есть такие дома, где играют?
Говорят, они были в одно время, потом их закрыли. Значит, это незаконно, да?
– Ну… Я же никого не ограбил, не украл… Это мой законный выигрыш, – сказал он, стараясь говорить уверенно и твердо, чтобы не давать ей повод для беспокойства, но тем не менее червь сомнения уже прокрался в его душу и он решил еще раз побывать там, да, еще раз… и… прямо сейчас… сейчас же после завтрака.
– Ну, тогда я спокойна, – сказала она, на самом деле спокойно вздохнув, да так, будто все это время задерживала дыхание, дышала боясь. – Теперь на эти деньги мы могли бы, наверно, купить нормальную квартиру, правда?
Он ответил не сразу.
– Надо подумать. Квартиры сейчас так подорожали. И потом, зачем покупать то, что нам и так может достаться бесплатно?
– Что ты имеешь в виду?
– Государство же обеспечивает беженцев жильем, и нам скоро полагается… Приличные домики, я видел, все удобства, зачем нам торопиться и швырять деньги?
– Да, – сказала она задумчиво. – Ты прав.
– Вот видишь, – сказал он и поднялся из-за стола.
Он долго блуждал по улицам, прежде чем отыскал еле знакомый переулок с благоухающей уже огромной кучей мусора на углу, походил взад-вперед, но никакой железной двери в стене, ведущей в подвальное помещение не обнаружил. Он исходил вдоль и поперек всю окрестность, другие улицы, улочки и переулки, но ничего похожего не было. Он вспомнил ориентир, когда он вчера вышел на магистраль, где на него чуть не наехал странный ночной автобус, когда он краешком памяти запомнил все-таки большую горевшую в ночи ярким светом надпись над входом в магазин – «Супермаркет», да, супермаркет был с неоновой надписью, которая и сейчас горела, хотя был день, автобусы проезжали мимо него, вот и нужный ему проехал… Он снова углубился в извилистые улочки без названия, опять вышел на нужный ему переулок с неприятным ориентиром, вопиющим к человеческой чистоплотности, но как и раньше не обнаружил здесь никакой неопрятной железной дверцы в стене.
Читать дальше