Аристарх Ромашин: Пелагея

Природа встречала меня шелестом листьев, букетом знакомых запахов, сладкозвучным пением птиц и ощущением тревоги. Не обращая внимание на неприятное беспокойство, я вышел на ставшую для меня родной поляну. Подошёл к скале, покрытой зелёным мхом. Дотронулся до холодной поверхности и, приблизив лицо, сказал:

– Пелагея, я вернулся!

Ничего не произошло. Скала не вздрогнула. Не образовался проём.

«Рано, – успокаивал я себя, – надо подождать».

Я сел под дугообразным деревом. Достал телефон. Время было десять часов вечера. Через час она, если я правильно вывел закономерность, должна будет выйти.

Час, словно ястреб, стремительно пролетел, а следом за ним умчался ещё один ястреб, потом ещё один и ещё один, но Пелагея так и не вышла. В три часа ночи я, огорчённый и потерянный, добрался до хижины. Уснуть мне удалось только к пяти. Будильник на часах я поставил на десять часов утра.

Проснувшись утром, я, не завтракая и даже не чистя зубы, выбежал из дома и побежал в лес. Но ни в одиннадцать, ни в последующие часы Пелагея не появилась.

Возвращаясь к хижине, я подумал, что нужно написать письмо на языке Пелагеи и оставить на видном месте возле скалы.

Весь день я занимался тем, что, припоминая письменный древнегреческий, писал письмо. Писал я от руки. Первое письмо показалось мне слишком длинным, поэтому я скомкал его и выкинул. Второе письмо получилось слишком эмоциональным. Третье вышло сухим. Только четвёртая попытка меня удовлетворила.

Вечером позвонил редактор, который меня курировал, он ещё раз выразил соболезнования, извинился и спросил, готов ли я продолжить писать. Я ответил, что готов. И для успокоения своей совести я, после того как закончил с ним говорить, сел за ноутбук и накидал план десяти глав. К концу десятой главы время перевалило за десять вечера.

Я схватил письмо, маленький фонарь, ключи и вышел из дома. Но и на этот раз мой поход ничего не дал. В час ночи я сложил лист письма надвое, положил рядом со скалой, прижал камнем и ушёл.

Все последующие дни также были безрезультатными. Письмо так и лежало там, где я его оставил.

Ещё через два дня закончилась еда. Вечером я прихватил рюкзак, вышел из дома и направился в сторону автострады. Перейдя дорогу и пройдя широкое поле, я дошёл до ближайшей деревни. Неоновая вывеска с надписью «Продукты» призывно светилась. На улице никого не было, кроме девочки примерно двенадцати лет. Из-за слабого освещения мне не удалось разглядеть её лица. Возле её ног сидели четыре собаки, которым она что-то рассказывала. И как будто выслушивая их ответ, продолжала вести с ними беседу.

«Вот у кого нужно учиться воображению, – подумал я, – дети самые большие фантазёры!»

Продавщица магазина, полная женщина средних лет, была со мной на редкость тепла и вежлива. Я накупил себе продуктов. Потом мой взгляд упал на бутылки вина. Отец у меня был из бывших боксёров, поэтому в нашей семье культивировался здоровый образ жизни, благодаря чему у меня нет пристрастия к курению или к алкоголю. Но сейчас мне хотелось напиться и забыться, как часто поступали герои моих историй. Я попросил три бутылки красного вина, расплатился и вышел. К тому времени и девочка, и собаки куда-то испарились.

Дома я приготовил себе ужин, налил полный бокал вина и приступил к трапезе. Красное полусладкое оказалось на удивление вкусным. После первого бокала последовал второй, а затем третий и четвёртый. Но мне этого показалось мало, и я открыл вторую бутылку.

А потом я отключился.

Утром меня разбудила головная боль. Болело так, словно в голове собрались в хоровод тысячи и тысячи шаманов и принялись вытанцовывать мистический танец, постукивая при этом изнутри своими палками по моей черепной коробке.

Нет, для меня истина не в вине! Лучше я буду отвлекаться от тягостных мне мыслей за написанием романа, который по срокам я вообще-то должен был давно сдать.

Все последующие недели вылазка в лес так ничего и не дала. Если вначале я думал, что, возможно, Пелагея не дождалась меня, то теперь появились опасения, что с ней, может быть, что-то могло случиться. Но я не понимал, как мне это проверить. Попробовал вбить в поисковик имя девушки с припиской легенды Крыма, но на все мои запросы интернет упорно выдавал только информацию о российской певице, песни которой очень любила моя мама. Про мою Пелагею ничего не было.

Еда снова была на исходе. Я составил список продуктов, вышел из дома и направился в сторону деревни. Сентябрьское солнце с радостью делилось светом, но не теплом. Было прохладно. Листья деревьев наполовину окрасились в жёлтый свет. Возле продуктового стояли три старушки, а неподалёку от них та самая девочка, которую я видел несколько недель назад. На этот раз вокруг неё собрались вороны, что мне показалось удивительным. Почему вороны, а не голуби?