Элизабет Огест: Люблю всем сердцем

Минерва шмыгнула носом, стараясь сдержать слезы.

– Ты действительно меня любишь?

Он нежно улыбнулся.

– Да, я по-настоящему люблю тебя, Минерва. Нежно, ласково и глубоко. Всем своим сердцем. И в моих глазах ты всегда самая красивая. Ты самая неповторимая и любимая. Это то, что я знаю твердо.

Одинокая слезинка скатилась по щеке Минервы, она все же не смогла ее удержать. Только Джад, ее замечательный Джад, мог быть таким великолепным.

– Ты самый лучший мужчина в мире. И я люблю тебя еще сильнее, – призналась она.

Джад хотел было ее поцеловать, но она нежно отстранила его.

– Не будем испытывать судьбу. Тебе совсем не обязательно болеть этим ужасным гриппом. – Улыбка Минервы сменилась напускной маской обиды. – Не хватает еще, чтобы ты болел, когда я уже выздоровею. Мне все-таки хочется достойно отметить возвращение в твою спальню.

Джад рассмеялся.

– Ну, как пожелаешь.

Закрыв глаза, Минерва заснула со счастливой улыбкой на лице.

Прошло еще два дня. Сегодня Минерва встала с постели и даже помогла Люси с посудой, а потом пошла в игровую, да так и застыла в дверях, со счастливой улыбкой наблюдая, как Джад с Генри собирают железную дорогу. Девочки весело помогали им, а Джон с увлечением смотрел телевизор. Идеальная картина семейного счастья, и Минерва с радостью осознавала себя ее частью.

Проходя в комнату, она заметила, что Джон снова озабоченно смотрит на нее. Вчера она уже заметила этот взгляд и даже предложила ему выложить все начистоту. Но Джон рассказывал о чем угодно: о игрушках, о делах в садике, но не о том, что его тревожило на самом деле.

Только, кажется, сейчас он созрел и решительно подошел к ней. В точности копия своего папы, с невольной улыбкой подумала Минерва.

– Ну что, ты наконец-то решился рассказать, что тебя гложет целый день?

Он глубоко вздохнул, потом сказал:

– Я просто подумал… Можно, я и тройняшки будем называть тебя мамой?

Минерва почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

– Конечно, я буду рада, если вы будете звать меня мамой. – Она обняла Джона и крепко прижала к своей груди.

Джон счастливо заулыбался.

– Мама, мама! – запрыгал он от восторга, подбежал к малышам и стал их тормошить. – Мы теперь будем звать Минерву мамой. Она наша настоящая мама.

Малыши смотрели на него удивленно. Видимо, они не совсем понимали, что он им говорит, главное, что это хорошая новость.

Джад, растроганно улыбался, восторг сына поразил его.

– Мама, иди сюда, папа хочет поцеловать тебя!

Джад подхватил Джона на руки и подошел к Минерве. Они легко поцеловались и тут же опустились на ковер, чтобы обнять малышей. Минерва блаженно вздохнула. Теперь у нее была своя настоящая семья.