Кейт Литл: Единственный

Лорел почувствовала, что весь мир опять начинает вращаться, и сделала отчаянное усилие, чтобы не потерять сознание. Удар был сильным, но ведь какой-то частью рассудка она предвидела это.

— Лорел! С тобой все в порядке? — Коннор наклонился к ней через стол, но она отшатнулась. — Наверное, ты плохо себя чувствуешь и не в силах говорить?..

— Нет, продолжай, — возразила Лорел, собираясь с силами. — Между прочим, я не удивлена, призналась она. — Ты стал таким… таким чужим.

Наверное, ты давно обдумывал это решение.

— Несколько недель, — не стал спорить Коннор. Я больше не могу спокойно смотреть на то, как ты мучаешься из-за… этого уговора. — Лорел хотела перебить его, но он не дал ей этого сделать:

— Прошу, выслушай меня. Я сначала не понимал, насколько ты несчастлива. Не понимал до того вечера, когда мы пошли в театр, а потом в ресторан, где ты высказала мне, что ты чувствуешь на самом деле. До того дня мне иногда казалось, что тебе хорошо со мной.

Глубокие, печальные морщины прорезали его красивое мужественное лицо. Лорел тут же захотелось дотронуться до него, погладить по щеке.

Но, конечно, делать это было нельзя. Вихрь мыслей проносился в ее голове, она не знала, что говорить. В самом ли деле Коннор думает о ней?

Или он говорит так лишь из-за того, что оскорблена его гордость? Самолюбие Коннора уязвлено тем, что она не тает у его ног?

Или же он попросту устал от ее поведения, которое считал проявлением равнодушия к нему…

И Лорел созналась:

— Мне бывало с тобой хорошо.

Она взглянула на свои руки и повернула на пальце обручальное кольцо. Все было бы как нельзя лучше, думала она, скажи он только, что любит меня. За это я простила бы ему все на свете.

— Ты имеешь в виду — в постели? — невесело спросил он.

Она подняла голову.

— Разве это не было очевидно?

— Да, очевидно, — признал Коннор с иронической улыбкой. — Но в конечно счете, я боюсь, этого мало.

— Коннор, послушай меня, пожалуйста. Я была не права, когда отвергла твой подарок. Это было грубо… жестоко с моей стороны.

— По крайней мере, это было честно. Ты же не думаешь, что меня бы обрадовало, если бы между нами торжествовала фальшь? — возразил Коннор. А еще, Лорел, я знаю, что ты не можешь не исполнить обещание, уж если ты его сделала. Не изменишь, что бы ни случилось. Но ты не обязана оставаться со мной из ложного чувства долга. Не нужно самопожертвования. Я меньше всего этого хочу, — решительно объявил он. — Я обещал разгрести завалы в твоей фирме, и исполнил это. У тебя нет необходимости платить мне. Мы провели вместе… кажется, почти восемь месяцев? И я бы сказал, договор исполнен.

— Все это для тебя — не более чем долг, который нужно было возвращать?

— А разве для тебя это не было именно так? — холодно парировал Коннор.

Лорел едва могла поверить, что Коннор действительно разговаривает с ней так отчужденно. Об обязанностях, самопожертвовании, долгах, которые следует платить. Неужели любви вообще не было места в его построениях?

Глядя в его ледяные темные глаза, она почувствовала, что тонет. Он не любит ее. И так будет всегда.

Нет, сейчас немыслимо говорить ему про ребенка. Вновь ее сердце разбито. Правда, трудно было вообразить, что оно способно так болеть.

Она глубоко вздохнула, ведя себе ни в коем случае не терять силы духа.

— Было, конечно, — хрипло выговорила Лорел после долгой паузы. — Я заключила с тобой сделку. Спасибо за то, что помог мне и Филиппу. Наверное, ты пошел на это во имя прошлого. Но сейчас, пользуясь твоими словами, я скажу, что долги выплачены.

Она поднялась и пододвинула к столу свой стул, не переставая чувствовать на себе взгляд Коннора, лицо которого оставалось подобием каменной маски. Выходя, она услышала, как он сглотнул, и подумала, что сейчас он позовет ее обратно.

Но этого не произошло. И она не позволила себе обернуться, так как не хотела, чтобы он заметил ее слезы.

На следующее утро, в половине седьмого, Лорел была уже в пути. Направлялась она на север и уже достигла Коннектикута. Только что взошедшее солнце быстро разгоняло утренний туман, машин на дорогах становилось заметно больше.

Лорел ехала на умеренной скорости, прихлебывая из термоса слабый чай и жалея о том, что это не крепкий черный кофе. Но врач предупредил ее о вреде кофеина, в особенности на ранней стадии беременности. Сейчас ей нужно думать только о ребенке. Это единственный способ отвлечься от боли, которую приносили ей воспоминания о Конноре.