Кристина Лестер: Возьми меня на карнавал

Отец Эллис являл полную противоположность своей жене во всем: от внешности до внутренних движений его загадочной души. Высокий голубоглазый швед обладал спокойной, немного отчужденной манерой держаться: казалось, его по-настоящему не трогало в этом мире ничего. По крайней мере, он не видел достаточно основательных причин, чтобы выходить из своего привычного состояния грациозной лени. Когда Эллис исполнилось семь, моральное и духовное воспитание дочери он полностью взял на себя, предоставив жене полную свободу для посещения салонов красоты и многочисленной родни с Маллберри-стрит – итальянского квартала в Нью-Йорке. Мама участвовала в семейной жизни только, если Эллис случалось заболеть, а также ежегодно на три летних месяца отправляла ее во Флоренцию к своим родителям.

Маму всегда интересовало только то, что можно купить за деньги, чтобы украсить себя, ну или, в крайнем случае, – дом. Темпераментная, легкомысленная, очаровательно-взбалмошная девушка поразила когда-то молодого шведа в самое сердце. Он влюбился, не помня себя, и уже через неделю знакомства предложил руку и сердце. Они наслаждались счастьем настоящего и сладкими мечтами о будущем. Они были всего лишь юными европейцами, волею судьбы оказавшимися в самом сердце Америки, и поэтому крепко вцепились друг в друга, чтобы не пропасть в суетном, беспрерывно бурлящем мегаполисе, так непохожем на их тихие городишки. И они думали, что вся жизнь перед ними, стоит только протянуть руку – и можно взять все, что пожелаешь. Со временем страсть улеглась, мечты о большой семье завершились появлением на свет Эллис – их единственной и горячо любимой дочки. Юридический бизнес приносил немалый доход, семья могла позволить себе квартиру в районе Центрального парка и Пятой авеню, но вернуть былое счастье оказалось невозможно. Поэтому папа, мама и Эллис жили каждый своей отдельной жизнью, не чувствуя, впрочем, особой печали по этому поводу.

Преуспевающий юрист, владелец нескольких фирм, отец отдал Эллис в одну из самых престижных школ Нью-Йорка, в надежде на то, что впоследствии она поступит в университет и пойдет по его стопам. Но когда девочка подросла, оказалось, что с годами совершенствуются не только ее ум и рассудительность, но еще и красота. В классе Эллис была признанной королевой, и примерно с 13 лет ей стали прочить карьеру модели. Но на удивление всем она предпочла создавать фотошедевры, снимая других красавиц, и работала фотохудожником с такой искренней самоотдачей, что скоро с этим смирился даже отец. Она не стала поступать в университет, нашла работу в журнале, подала документы в обычный колледж и ушла от родителей окончательно.

Отец пережил это стойко, дав возможность дочери самой строить свое счастье. А мама, кажется, и не заметила ее ухода из дома. Папа… Эллис вытерла слезы и попыталась успокоиться. Будь он сейчас жив, разве шла бы она такая несчастная, никому не нужная, через весь Манхэттен под проливным дождем?.. Он всегда учил ее не жалеть себя. «Жалость к себе – это самое паршивое чувство, в котором можно застрять на многие годы, – говорил он. – Если тебе плохо – переживи это, найди выход, выправь ситуацию. Потом ты сможешь себя похвалить, побаловать. Баловать себя нужно обязательно, особенно если ты женщина. Но жалеть – никогда».

Хорошо бы Беатрис была дома! Она поможет. Хотя бы утешит. А прохожие все оборачивались. Да, она была заметной девушкой. Одевалась Эллис, как и многие фотографы, в стиле «городской турист» – в удобную одежду со множеством карманчиков (профессиональная привычка), но даже ее куртка-балахон не могла скрыть роскошной фигуры, которая всегда привлекала мужчин.

Эллис начала успокаиваться, ее всегда успокаивала долгая ходьба по улицам. Внимание Санта-Клаусов бодрило, и даже острая обида на Фрэнка начала потихоньку вытесняться другим чувством: а может, все к лучшему?

Хоть бы Беатрис была дома! Ее компаньонка, с которой они вот уже три года делили квартиру в Гринич-Виллидже, была уникальной дамой. Имея роскошную внешность, круглую сумму на счету от бывшего мужа-миллионера и должность начальника отдела в одном из банков Нью-Йорка, она вела двойную жизнь. Днем Беатрис была «бизнес-леди»: то есть жесткой, деловой, безукоризненно пунктуальной и сдержанной во всем. Внешний образ для этого Беатрис подобрала соответствующий, хотя и немного карикатурный, на взгляд Эллис: строгий костюм, тугой пучок светлых волос на затылке и небольшие квадратные очки, кокетливо спущенные на кончик носа, так, по ее словам, проще чувствовать себя экономистом. Но иногда вечерами Беатрис осчастливливала окружающих: снимала очки и распускала старушечий пучок, и в ночных клубах, куда подружки непременно заглядывали хотя бы раз в неделю, умудрялась в свои тридцать пять собрать столько поклонников, сколько, правду сказать, Эллис, при ее молодости и броской внешности, не могла найти за неделю. По этому поводу на следующее утро у них случались ядовитые пикировки, потому что Эллис, относившаяся к ней, как к старшей сестре, не могла пережить, что та бессовестно уводит у нее поклонников из-под носа, но всерьез подруги ни разу не ссорились. Беатрис была незаменима, как воздух. Ее беспринципный оптимизм, вечная ирония на устах и сильный решительный нрав – пожалуй, единственное, что не дало Эллис совсем пасть духом после гибели отца да и по сей день поддерживало. Просто рядом с Беатрис все жизненные проблемы воспринимались просто как проблемы, а не становились катастрофой вселенского масштаба. А уж радости переживались в два раза сильней.