Людмила Бояджиева - Бутик для Золушки

— Девка у тебя отличная. Повезло тебе! В наше-то время — такой ребенок. Меня Олежка по врачам затаскал. Говорят, ждите. Шанс есть. А ведь почему? Аборты, дура, делала. А ты сразу — мамочка.

— Не сдавайся, Лар! Будет у тебя сынок, вылитый твой Олег.

— И сразу в фуражке, — рассмеялась Ларка. Она обожала своего мужа, работавшего в милиции.

— Ладно, мне пора. — Саша отставила чашку. — Мама с Зинулей платье шьют. Из моего костюма для показательных выступлений. Помнишь, голубой, усыпанный блестками? Зинуля всех сразить хочет. У них в саду елка, грандиозный концерт готовят. А мне даже пойти не в чем.

— Так… — Ларка решительно поднялась, огладив на мощных бедрах кожаную юбку. — Идем! Пока Олежки нет, в шкафу пороемся, подберем тебе туалет.

— Не стоит, Лар. У меня настроения нет. Шуша я теперь — вот кто.

— Шуша она, видите ли! — взвилась Ларка. — Для чего я тебе лекцию читала?! Пора тебе, госпожа Беляева, расстаться с комплексами и благотворительным служением на благо обществу. У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Вскоре Саша сидела за своим прилавочком на бойком базаре. Торговую точку устроила Ларка, поставляя товар из собственного магазина. А потом произошло то, что произошло — не заладилась торговля, затраты превышали доходы. Даже предпраздничная торговля не спасла. А еще со всех сторон — «с Новым годом, с новым счастьем». И как противно каркали все вокруг насчет моря с новым счастьем. Накаркали — явился Буртаев. И что же? Хуже не придумаешь! Застал ее в самый неприглядный момент рабочей биографии. Да еще такой кулемой. Сжалился и карточку свою дал, как добрый Дедушка Мороз.

Кухня Беляевых — тоже как на картинке. Только картинка эта из журнала ушедшей эпохи глобального дефицита. Шкафы в голубой цветочек, оклеенные до половины когда-то клетчатой клеенкой стены, гремучий холодильник «ЗИЛ» с округлыми боками и выгоревший абажур.

На столе — опять-таки Ларкин гостинец — тарталетки с салатами — аппетитные, яркие. И сама она — королевна расписная: рыжие стриженые волосы, сережки и кулон в цвет блузке и шарф — закачаешься!

— Тебя, дорогая моя, на тракторе в новую реальность вытаскивать надо, — постановила Ларка после безрадостного подведения итогов Сашиной предпраздничной торговли. — Пока ты на нулях, Беляева. И как тебя угораздило столько товару попортить? Надо было с покупателя за испорченное брать. А как же? У меня не отвертятся.

— Не могу… Сколько я тебе должна?

— Говорю — по нулям. На Андерсена вот тебе премия. За храбрость! — Лара выложила из крокодиловой сумочки пятисотрублевую бумажку. — Хватит? Без отдачи.

— Лар, ты замечательная, но денег я не возьму. Сама должна научиться выкручиваться… А знаешь, что сегодня было? Ужас! Стою я вся никакая, настроение — хуже некуда. А тут мужик холеный такой подходит… Смотрю — Буртаев!

— Да ты что?! — Ларка застыла с открытым ртом и так выслушала Сашин рассказ об этой невероятной встрече.

— Вот, по щедрости своей отвалил. — Саша достала визитку Игоря.

— Финансовый директор! Величина! Ну повезло, девушка. Знаем мы, гад он, и что теперь — от помощи отказываться? После Америки связи знаешь какие! Не моим чета. Не понимаю, почему не воспользоваться деловым предложением? Он ведь перед тобой весь в долгах, за всю жизнь не расплатится.

— Именно поэтому. Мне от него подачек не надо. А… — Саша покрутила кончик косы, совсем как в школе, когда у доски стояла… — А если предложение не деловое?

— То есть? — подняла Ларка тонкие брови. — Интим? Так еще же лучше, балда! Только вначале всю душу ему наизнанку выверни, а потом, как размякнет, своего не упускай.

— А вдруг…

— Да ну… — отмахнулась Ларка, с подозрением еще раз взглянув на визитную карточку Буртаева. — Вообще-то про него такого не подумаешь… Но сейчас все возможно. Поставят на конвейер… «Дезидерио» какой-то. С итальянцами…

— Дура! Да я совсем не про это! У нас же любовь была! Настоящая!

— Раз уж ты так уверена — раздумывать нечего. Бегом беги, девушка, да смотри, не опаздывай!

…Совсем другой разговор произошел у Саши с матерью. Зинаида Константиновна разволновалась, твердила, что Буртаев типичный новый русский, без совести и с атрофированной нравственностью. Такой может втянуть в самую сомнительную историю.

— Уже втянул, мама. — Саша усадила в кресло дочкину куклу. — И между прочим, я ему за это даже благодарна.

Мать заплакала, причитая о разбитой судьбе дочери, о справедливости, которая когда-нибудь непременно восторжествует! Восторжествует! Именно в этот момент Саша решила, что пойдет на встречу с Игорем. Причем учтет оба варианта — рабочий и личный. И оденется соответственно.