Дженис Кайзер - Любить — это так просто!

Даже прекрасный вид из окон большой гостиной, как она ее называла, не успокаивал Джейн. Она глубоко вздохнула и окинула взглядом буйную зелень поля для гольфа, за которым расстилалась необозримая гладь океана. Однако великолепная панорама не тронула ее.

В прежние времена она приходила домой по вечерам усталая, бросалась на диван и долго смотрела в окно. Иногда выпивала бокал вина, чтобы расслабиться после напряженной работы, но обычно ей хватало общения с природой, действовавшей на нее подобно целебному бальзаму.

После аварии все изменилось. Несмотря на то что она проводила у окна долгие часы, сидя в инвалидном кресле, и наблюдала, как яркие краски дня постепенно смягчаются и перетекают в нежные, пастельные тона, прежнее умиротворение не приходило. Вместо этого она погружалась в тяжелые раздумья... тревожилась о будущем.

Джейн оглядела свое тело. Забавно видеть себя не в привычном спортивном костюме. Экономка Мануэла помогла ей облачиться в белые шелковые брюки и пушистый белый свитер из ангорской шерсти — подарок сестры Маргарет к Рождеству. Мануэла уложила ее белокурые волосы в красивую прическу, вдела в уши прелестные брильянтовые серьги с жемчужинками, доставшиеся Джейн от матери. Массивный золотой браслет дополнял элегантный наряд.

Выйдя из больницы, Джейн поначалу одевалась как раньше, но вскоре поняла, что обычная одежда выглядит нелепо и является насмешкой над ее теперешним состоянием. Мягкие трикотажные комплекты всех цветов радуги, которые она сейчас носила, гораздо удобнее и практичнее. Проснувшись утром, Джейн долго раздумывала, какой выбрать: розовый, сиреневый, или ее настроению больше подойдет бирюзовый или желтый?

После несчастного случая ее жизнь круто изменилась. Прежде ей приходилось постоянно принимать важные решения. Теперь же ее занимали всякие пустяки: какого цвета костюм надеть, что съесть на обед, какую книжку почитать. Иногда казалось, что жизнь на время замерла и остается лишь ждать, когда ее тело обретет прежнюю силу.

— Как вы себя чувствуете, доктор? Принести что-нибудь?

Услышав голос экономки, Джейн обернулась. Мануэла, седая шестидесятилетняя женщина, стояла в дверях, ласково улыбаясь. Джейн вздохнула.

— Который час, Мануэла?

Та глянула на часы, повернув циферблат к быстро угасающему дневному свету, льющемуся в широкие окна.

— Без двадцати шесть.

— Пожалуй, я успею выпить бокал вина до его прихода. Принеси «шардонне».

— Si, senorita. — Мануэла одернула мешковатую кофту и направилась на кухню.

— Только немного! — крикнула Джейн ей вслед. — Полбокала.

Мануэла ушла, и Джейн снова повернулась к окнам. Она волновалась, словно юная девушка перед первым свиданием. Совсем на нее не похоже!

Через минуту экономка вернулась. Она задержалась у двери — включить свет — и подала хозяйке бокал. Джейн развернула кресло так, чтобы ее видеть.

— Спасибо.

— Не за что, доктор. — Мануэла отошла, сложила руки на груди и окинула девушку оценивающим взглядом.

Джейн рассеянно повертела бокал в пальцах, отпила глоток и подняла глаза. Мануэла служила у них с тех пор, как родители Джейн построили этот дом в Пеббл-Бич. Когда доктор Уэлдон Стюарт скоропостижно скончался через два года после смерти жены, дом перешел в собственность дочери. Мануэла осталась с ней. За много лет Джейн привыкла к доброй женщине и считала ее скорее другом и компаньонкой, чем служанкой.

— Заметно, что я волнуюсь? — спросила она. Мануэла улыбнулась.

— Вы немного бледны, сеньорита, но от вина ваши щечки порозовеют. Не тревожьтесь. Вы прекрасно выглядите. С тех пор как он появился здесь, я еще никогда не видела вас такой красивой.

— Хотелось бы верить... — Джейн сделала еще один глоток.

— Зря вы так волнуетесь. Сеньор Трент вами восхищается, и с каждым днем все больше. У него на лице написано. Я-то вижу.

— Ты просто хочешь меня успокоить.

— Нет, сеньорита, это чистая правда.

— Джереми меня жалеет. У него доброе сердце.

— Да нет, — покачала головой Мануэла, — вы сами себя жалеете. Я уже вам говорила. Ждете, пока жизнь к вам вернется, а навстречу ей не идете. Вы делаете ошибку.

— Знаю, ты меня не одобряешь. — Джейн отпила из бокала.

— Неважно, одобряю я вас или нет. Важно, чтобы вы вновь поверили в себя, как верили раньше. Ваш ум остался при вас, и лицо тоже.

— Но теперь я только наполовину женщина, Мануэла! Я калека!

— Простите, сеньорита, но вы несете полную чушь. Вы бы сказали такое своему пациенту? Да никогда!