Брейди не стал признаваться, что два дня назад приезжал на кладбище и дал одному из служащих двадцать долларов, чтобы тот почистил камень и подрезал траву. Мать во всем любила порядок, и он хотел хоть чем-то облегчить ее горе.
— Положишь цветы на могилу, сынок? Мне трудно нагибаться, ревматизм совсем замучил.
Он выполнил просьбу и отступил на шаг — посмотреть, хорошо ли получилось. От внезапного порыва ветра нежные лепестки затрепетали. Лоретта оперлась на руку сына и тихо заплакала. Глаза Брейди тоже наполнились слезами. Он молча подал матери носовой платок.
Сдвинув брови, он смотрел на памятник, пытаясь осознать, что каменная плита — все, что осталось от его младшей сестренки, кроме воспоминаний, конечно. Его взгляд задержался на имени — «Ли Чаннинг Трент», — и его вновь захлестнула бешеная ярость. Она была гораздо сильнее мучительной скорби по умершей сестре — такая огромная, что все отступало на второй план. Ему стало легче, только когда он представил, как его пальцы сжимают горло Джереми Трента, по капле выдавливая из мерзавца жизнь.
Год назад, уезжая с кладбища, Брейди сказал матери, что ему невыносимо видеть на памятнике Ли фамилию Трента, оскверняющую ее память.
«Если бы я мог, я бы убрал плиту и заменил другой, на которой было бы написано «Ли Чаннинг», и только, — заявил он. — И плевать, что подумает Джереми!» — «Несмотря ни на что, Ли была его женой, сынок, — возразила Лоретта Чаннинг, — и ничего тут не поделаешь. Узы брака священны, их следует уважать».
Мать его не убедила. И в ту пору, и теперь Брейди оставался при своем мнении: брак Ли не заслуживает уважения. Все знали, что молодожены не ладили, и Брейди, возможно, лучше других. Беда в том, что он вовремя не разобрался, с чем ей пришлось столкнуться.
Его до сих пор угнетала мысль, что он мог бы предотвратить смерть сестры, но не сделал этого. Из семьи он был последним, с кем Ли говорила, к кому обратилась за помощью. А он подвел ее, предал. Его неотступно преследовало чувство вины, почти такое же сильное, как и ненависть к Джереми Тренту. Тысячу раз он вспоминал тот последний разговор, силясь понять, что пыталась сказать ему Ли.
Удивительно, насколько они — неродные брат и сестра — были близки. Моложе его на девять лет, Ли была еще совсем девчонкой, когда он уже собирался поступать в колледж. С отчимом у него отношения не сложились. «Арло Чаннинг невзлюбил пасынка с первого дня. Между ними постоянно вспыхивали ссоры. Во время очередной стычки Арло пригрозил, что выгонит его из дома, но не успел: в тот же день Брейди собрал вещи и уехал поступать на геологический факультет.
Привязанность к нему дочери до крайности раздражала Чаннинга. Как и большинство окружающих, он считал Брейди Коулмана живущим в свое удовольствие бунтарем — копия отца! — и записным неудачником. Ничьих авторитетов Брейди не признавал и на всю округу прославился своими дикими выходками.
К тому же он, как и его отец, пользовался большим успехом у женщин. Оба они были высокого роста — более шести футов, — широкоплечие, с волнистыми черными волосами, холодными голубыми глазами и дерзкой улыбкой.
«Неукротимый дух наших ирландских предков выдержал переезд в Техас», — сказал однажды сыну Джейк Коулман, добавив, что жажда жизни у Коулманов в крови и передается из поколения в поколение.
Никто не удивился тому, что Брейди точно так же, как когда-то его отец, бросил колледж перед самым выпуском и занялся нефтяным бизнесом, не имея никакой поддержки. Его ничуть не обескураживал тот факт, что Джейк Коулман всю жизнь гонялся за призрачной мечтой и в конце концов оказался у разбитого корыта. Он так и остался нищим мечтателем и умер от эмфиземы легких в больнице на окраине Хьюстона.
Вернувшись домой после похорон отца, Брейди повел Ли на танцы, заявив, что такова последняя воля покойного. «Лучший способ оплакать мою смерть, — сказал как-то сыну Джейк Коулман, — это хорошенько повеселиться и поплясать до упаду с самой красивой девушкой Техаса». Ли всегда гордилась старшим братом и его восторженным отношением к ней. Однажды она спросила, почему он уделяет ей такое внимание, в то время как добрая половина женщин центрального Техаса отдали бы полжизни, чтобы добиться его любви. «Лучший способ держать хищников на расстоянии, — подмигнул Брейди. — Пока я не собираюсь становиться ничьей добычей...»
Три года спустя Ли вышла замуж за Джереми Трента, лощеного янки, которого Брейди возненавидел с первого взгляда. И не только потому, что тот женился на его сестре. Трент показался ему скользким, как скунс. Он видел его насквозь и бесился оттого, что Ли буквально сходила по нему с ума, подтверждая старую истину: любовь слепа.
Читать дальше