Барбара Картленд: Искательница приключений

Маркиз заметил, как Друзилла напряглась и замерла, и только изящная ручка нервно теребила ворот платья, как бы стараясь удержать вырывавшееся из груди сердце.

Шум стал удаляться. Вдруг ручку двери резко повернули — кто-то пытался открыть дверь, она трещала под яростным напором. Раздался женский голос:

— Заперто! Его тут не может быть!

И опять звуки рога и крики «сбежал!» пронеслись мимо двери и стали затихать по мере того, как веселая компания удалялась в другой конец коридора.

— Теперь-то ты понимаешь, почему я, как лиса, забился в нору, — улыбнулся маркиз.

— Так это за тобой охотятся? — спросила Друзилла.

— Жребий пал на двоих из нас, — объяснил он, — И оба — завидные женихи. Бог мой, Друзилла, после этого я начинаю сочувствовать лисе, которую травят.

— Зачем же ты пошел на это? — поинтересовалась она.

— А как я мог отказаться? — ответил он. — Они бы из меня лепешку сделали. К тому же я понял, что в подобных ситуациях гораздо проще согласиться на то, что от тебя требуют, а потом сделать все наоборот.

Она рассмеялась.

— Ты, Вальдо, всегда все делал по-своему и никогда не задумывался над тем, что из-за этого могут пострадать другие.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Твои последние каникулы в Линче: после твоего отъезда в Итон меня наказали, так как мячик, которым ты разбил стекло в оранжерее, оказался моим.

— Бедная Друзилла! — голос маркиза был полон сочувствия. — Готов дать голову на отсечение — ты меня не выдала.

— Нет, не выдала, как видишь, — ответила она, — что было довольно глупо. Наследнику простили бы все его преступления, что бы он ни натворил. Про меня такого не скажешь — я была сорванцом, к тому же дочерью приходского священника.

— Что же с тобой сделали? — спросил маркиз.

— О, ничего особенного: хорошая порка — и под замок на хлеб и воду, — весело ответила Друзилла.

— Ты должна простить меня за прошлые прегрешения, — сказал он.

— Я приму твои извинения, — проговорила Друзилла, — если ты немедленно покинешь комнату. Уходи — и побыстрее.

— Что ты так торопишься отделаться от меня? — спросил маркиз.

— Потому что тебя могут здесь увидеть, — ответила она. — Ты представляешь, что тогда скажут? Кроме того, ее светлость наняла меня при условии…

Внезапно она замолчала.

— Договаривай же! — настаивал маркиз.

Казалось, его вопрос разозлил ее.

— Хорошо, я договорю, — ответила она, гневно сверкнув глазами. — Ее светлость наняла меня при условии, что, пока я нахожусь под ее крышей, я не имею права поощрять какие-либо ухаживания со стороны мужчин.

— Ухаживания?!

— Если ты думаешь, что мне нравится, когда мне начинают оказывать знаки внимания джентльмены вроде тебя, ты жестоко ошибаешься! — бушевала Друзилла. — У них есть только одна-единственная потребность, и эта потребность — найти себе женщину. Мужчины — животные, все до единого! Чем меньше я вижу их, тем мне спокойнее! — Губы Друзиллы плотно сжались, превратившись в тонкую линию, из груди вырвался звук, очень похожий на рыдание. Она судорожно вцепилась в лежавшее на коленях платье. — Уходи, Вальдо, — уже более спокойно проговорила она. И забудь о нашей встрече.

— Как я понимаю, какой-то мужчина очень жестоко обошелся с тобой, — предположил маркиз. — Кто же позволил себе такое? Кто?

Она невесело рассмеялась.

— Не просто какой-то мужчина, мой дорогой кузен, а почтенный отец семейства, великовозрастный сынок, дядюшка, высокочтимый друг, которого они не посмели обидеть — все! Один хуже другого, и все — в погоне за безопасным развлечением, прекрасно сознавая, что несчастная девушка, которую они оскорбили, не решится пожаловаться. Если же что и обнаружится, поверят им, а не ей.

— Невероятно, — еле слышно проговорил маркиз.

— Ты мне не веришь? — спросила Друзилла. — Можешь себе представить, что чувствуешь, когда тебя шесть раз выгоняют из-за каких-то историй — и все в течение трех лет. Шесть! А потом ты на коленях приползаешь сюда и начинаешь умолять, чтобы тебя взяли на работу, — и тебе оказывают снисхождение и нанимают — тебе оказывают благодеяние! — Она замолчала и посмотрела на него. — Теперь-то ты понимаешь? Я надеюсь, что сейчас ты наконец уйдешь отсюда, чтобы не лишать меня последнего шанса спрятаться от всяких домогательств и начать тихую, спокойную жизнь?

Маркиз поднялся. Вид у него был обеспокоенный.

— Я уйду, Друзилла, потому что ты меня об этом просишь, но я не забуду того, что ты мне рассказала. Я поговорю с родственниками. Нельзя же допустить, чтобы ты так страдала.