Барбара Картленд - Любовь и Люсия

Посетив Венецию на Пасху 1982 года, я сразу же отметила присущее этой стране необычное сияние, которое до тех пор не встречалось мне нигде, кроме Греции. Это очаровательное и таинственное сияние.

Венеция — город мечты, приезжая сюда снова и снова, всякий раз она оказывается еще прекраснее прежнего.

Тогда я была зачарована легкой дымкой, стелющейся по утрам над водой, солнечным светом, играющим на мозаиках Сан-Марко, и мерцающими в этом соборе свечами. И еще меня восхитили свечи роскошного пиршественного зала палаццо Контарини Полиньяк, где давал обед герцог Деказе.

Венеция… Навсегда запомнится полюбившим ее.

1824

Маркиз Винчкомб медленно очнулся ото сна и почувствовал, что жара стоит изнурительная.

Потом он догадался, что жарко только у него в комнате, потому что ставни на окнах плотно заперты, а занавеси задернуты.

Вспоминая события минувшей ночи, он завертел головой на подушке и увидел подле себя девушку.

Обычно проводя ночь в одиночестве, перед сном маркиз всегда распахивал ставни, чтобы наутро не лежать в темноте, а наслаждаться созерцанием окрашивающей небо ранней зари.

Но этой ночью он развлекался, и теперь прекрасное создание спало рядом с ним. Услышав ее тихое дыхание, маркиз понял, что она еще спит.

Он отвернулся от нее и с легкой улыбкой, тронувшей его красиво очерченный рот, вспомнил страстную, исполненную огня ночь. Венецианка не обманула его ожиданий и, хотя он не желал признавать этого, приятно утомила маркиза.

Впервые услышав пение Франчески Россо, маркиз отметил, что голос у нее сладкозвучнее соловьиного и взлетает на верхних нотах, подобно стремящимся к небу птицам.

Кроме того, Франческа была молода, красива и не скрывала желания поскорее оказаться в объятиях маркиза, В своих привязанностях маркиз был крайне разборчив и требователен, однако, едва прибыв в Венецию, он сразу понял, где искать самых прелестных женщин, а в театральном мире Франческе не было равных. В те дни, когда она пела в Опере, в зале яблоку негде было упасть, а похвалы певице расточались с той страстностью, на которую способны лишь итальянцы, всегда бурно выражающие свои эмоции.

Долгий путь из Англии утомил маркиза, и тот мечтал расслабиться. Через несколько дней после приезда он встретил Франческу. Увидев его, она сразу определила, что нужна ему.

Со времен оккупации Венеции Наполеоном, объявившим себя королем Италии, венецианцы беднели год от года. Некогда богатейшие семьи старинных родов едва сводили концы с концами и не могли тратить деньги на развлечения и причуды. Поэтому для куртизанок Венеции богатый английский дворянин был воистину подарком богов.

Согласно решению Венского конгресса и Парижскому соглашению, Венеция отошла к Австрии, но мало от этого изменилась. Разница состояла лишь в том, что теперь у страны был другой император, живущий в Вене, и вице-король.

Однако, несмотря ни на что, венецианцы ненавидели австрийцев, и маркиз не встречал еще такого жителя Венеции, который при разговоре не начинал бы обвинять австрийцев во всех грехах и с нудным многословием рассуждать о причиненных им унижениях и оскорблениях.

Маркиз же решил, что в Венеции он будет только отдыхать и развлекаться.

В течение долгих лет многие англичане не могли покинуть Англию — если не считать войны с Наполеоном, — и теперь они отправлялись путешествовать в Европу. «Гранд-Тур» претерпел за эти годы большие изменения. Транспорт стал гораздо дешевле и удобнее, поэтому путешественниками становились не только аристократы и богатые выходцы из среднего класса, но и поэты, писатели, музыканты и художники, которых тянуло в Венецию, словно магнитом.

Здесь маркиз повстречал Уильяма Тернера, который в 1819 году провел в Венеции две недели, и долго слушал его дифирамбы стране, которая открыла ему совершенно иное видение света.

Но, хотя маркиз был известным ценителем живописи и постоянно пополнял свои картинные коллекции, в Венеции он искал чего-то более теплого и человечного, нежели картины.

Но он нашел это в Франческе.

С того самого момента, как она переехала в снятое им роскошное палаццо на Большом канале, маркиз проводил время весело и беззаботно и не раз хвалил себя за решение съездить в Венецию.

Он находил, что английское светское общество изменилось, когда постарел король. Приемы, которые его величество давал в Букингемском дворце и в брайтонском Королевском павильоне, были уже не те, уже не шокировали подданных как раньше, пока он был всего лишь принцем-регентом.