Маргарет Уэй: Страсти в старинном поместье. Книга вторая.

Бронте почувствовала, как засияло все ее тело. Радость пронзила ее лучом света. Нечто невообразимое.

— Навсегда. Навсегда. Навсегда.

Ее улыбка цвела как роза.

— Я сделал свой выбор, как только встретил тебя, — сказал он с глубоким чувством. — Пока смерть не разлучит нас.

— Стивен, мой ответ — да. — Слезы показались в уголках ее глаз. — Да, да, да! Я так ждала кого-то, кого буду любить!

— Не о чем плакать, любимая, — сказал Стивен с ласковой улыбкой, стирая ее слезы.

— Стивен, мне нужно проститься с прошлым.

— Знаю, драгоценная моя девочка. Но я — твое будущее. Ты моя.

И, целиком отдавшись этому волшебному сознанию, Бронте обвила руками шею Стивена. Ее брови показались ему двумя черными полумесяцами.

— Наполни меня, — страстно прошептала Бронте. — Наполни меня любовью. Приведи на небеса.

Ничего невозможного для влюбленных.

У страсти свое колдовство. Любовь окрыляет нас.

Рождество

«Гнездо Иволги»

Впоследствии участники торжеств вспоминали, что это Рождество было лучшим в их жизни, хотя и оно не обошлось без шокирующих неожиданностей. Бронте в первый раз надела свое великолепное обручальное кольцо. Камень должен бы быть голубым, под цвет ее утренних глаз, но Стивен удивил и обрадовал ее, подарив ей не банальный сапфир, а великолепный изумруд, обрамленный сверкающими бриллиантами.

— Вот таким я и представляла себе обручальное кольцо! — воскликнула Гилли, когда Бронте продемонстрировала ей подарок. — Пусть твоим будет все счастье в мире! — говорила она, обнимая свою внучатую племянницу. — Вот что такое настоящий союз по любви! Быть счастливее, чем я сейчас, просто нельзя. В конце концов, это я свела вас со Стивеном!

Участники пиршества пили выдержанное шампанское и провозглашали тосты за молодых влюбленных. Стивен говорил о том, как завоевал твердое сердце своей возлюбленной, с такой любовью, что захватывало душу. Глаза его пылали.

— Стивен, Стивен, вот это речь! — закричала Гилли, а Бронте тем временем стояла в объятиях своего любимого, не стараясь скрывать слез.

Настал час рождественского ужина.

Сколько же любви, времени и сил было вложено в подготовку к нему. Ужин был горячим, не таким, каким он бывает в краях холодного климата. Здесь был длинный стол, покрытый белой накрахмаленной скатертью; он ломился под тяжестью блюд из чудесных морепродуктов с Большого Барьерного Рифа. Здесь были омары, креветки, устрицы, гребешки [10] Гребешок — двустворчатый моллюск. , бока копченого тасманского лосося и множество других роскошных кушаний. Не была забыта на этом пиру и рождественская индейка. Очень, очень хороши были также лаймы и макадамии. Здесь были всевозможные салаты, а на десерт — не традиционный сливовый пудинг, а освежающее фруктовое пюре, персики, груши, нектарины и ягоды под сладкими кремами и ванильное мороженое.

— Я обожрался!

Макс тяжело откинулся на спинку стула и погладил себя по плоскому животу.

— Что за «обожрался»! — возмутилась Миранда. — Как это вульгарно! В мое время люди элегантно говорили: «Мне уже достаточно».

— Ничего тут нет элегантного. — Макс ухмыльнулся. — А у меня случайно вырвалось.

— Я рада, что тебе понравилось. — Гилли ободряюще улыбнулась. Они с Максом очень сдружились, отчасти потому, что мальчик напоминал Гилли утраченного любимого. — Благодари свою сестру, — заметила она. — Бронте проделала чуть не всю работу.

— А я это с удовольствием делала. — Глаза Бронте сияли ярче, чем камень на ее пальце. В ней было столько радости, что она удивлялась, что еще не взлетела. — Мама, я так рада, что ты тоже с нами.

— Верно! Верно!

Макс и Стивен приветственно подняли бокалы, и даже Гилли благосклонно улыбалась.

Возникнув на пороге, Миранда объявила, что останется на целую неделю.

— Я перед вами в долгу, — церемонно произнесла Миранда. — Из-за меня вам выпало трудное время, хотя я и сама рисковала. — Она решительно вскинула голову. Никто не ожидал увидеть слезы на ее глазах. — Что за мать я вам была!

— Это уж точно, — пробормотала Гилли вполголоса.

— Так вот... — Миранда постаралась продолжить свою исповедь, не обращая внимания на Гилли, что было не так-то легко. — Мне стыдно, что я так обходилась с Максом, с Бронте, тогда как всякому ясно, что Стивен сделал вас бесконечно счастливыми. Простите меня за это.

Бронте обошла изумительно, по-рождественски накрытый стол и стиснула руку матери.