Маргарет Уэй: Поймать жар–птицу - Уэй

Макларен направил своего коня на открытую равнину и махнул рукой Эйбу, старшему загонщику, давая знак поторопиться. Изборожденное глубокими морщинами лицо Эйба выдавало крайнюю степень усталости. С самого утра они гонялись за Призраком — одичавшим жеребцом, который сманивал лучших кобыл. Один раз им удалось увидеть издали, как он мчится под палящими лучами полуденного солнца; весь гарем скакал за ним плотной группой, несколько годовалых жеребят следовали в арьергарде. Эффектное зрелище: не меньше дюжины лошадей сломя голову промчались вниз по крутому каменистому склону и скрылись в зарослях железного дерева, опутанных вьющимися растениями. Макларен почуял даже запах конского пота.

Всадники напрягали все силы, не заботясь о собственной безопасности. Опытные наездники, почти такие же отчаянные, как и дикий жеребец, они постепенно сокращали расстояние, отделявшее их от цели, — нелегкая задача в скрэбе [1] Скрэб — австралийские вечнозеленые заросли. — Здесь и далее примечания переводчика. . Макларен любил лошадей. При мысли, что придется лишить свободы могучего серого жеребца, его кольнула жалость. Но Призрак — не простой дикарь. Это настоящий красавец, и в его жилах течет кровь породистых лошадей, выведенных в поместье Макларенов. Нельзя, чтобы он бегал сам по себе. Эйб сумеет его объездить, а если Эйб не справится — попробует Макларен. Почти всему, что знает Макларен, научил его Эйб Серая Сова, но ученик превзошел своего учителя, сам Эйб признает это.

И все–таки жеребец ушел от них. Просто невероятно, до чего хитер! Уже в третий раз он оставил их ни с чем, хотя во время второй погони они сумели отбить от табуна и вернуть на ферму двух жеребых кобыл. Призрак, как всякое дикое животное, издали чуял опасность и к тому же знал местность даже лучше, чем его преследователи.

— Хитрый, гад, — выругался Эйб, подъезжая к своему хозяину. Его кожа цвета черного дерева была покрыта потом, с потеками грязи и крови. Поднявшийся ветер засыпал всадников пылью. — Я старался, как мог.

— Черт возьми, Эйб, ты не виноват. — Макларен тяжело вздохнул, стащил с головы акубру [2] Акубра — ковбойская шляпа, австралийский вариант стетсона. и в раздражении взъерошил волосы, черные и блестящие, как вороново крыло. — Рано или поздно мы его возьмем.

Он резко повернул коня вправо, объезжая парочку маленьких серых кенгуру–валлаби с мордочками, напоминающими невинные детские личики.

— А пока устроим–ка ему западню поближе к болоту. Вон за теми чайными деревьями. — Он кивком указал направление.

— Ну и норов у этого Призрака, — проворчал Эйб, уставший до того, что едва держался в седле. — Я думаю, негодная это лошадь.

Макларен покачал головой.

— Кровь у него хорошая, Эйб. Он научится себя вести, как только поймет, кто здесь хозяин.

С внезапным сожалением Макларен подумал о том, что, пожалуй, загонял сегодня Эйба. Тот ни за что не станет жаловаться, а ведь он уже немолод.

Великолепный закат привлек их внимание. По мерцающему кобальтово–синему небу прокатывались розовые, лиловые и золотые волны, а вслед за тем небосвод омыло жидким огнем и отдаленные песчаные холмы запылали, словно раскаленные печи. Эйб начал негромко напевать мелодию, пришедшую из глубины веков с древней культурой его народа. Песнопение показалось Макларену удивительно успокаивающим. Голос звучал то громче, то тише, будто какое–то заклинание эхом доносилось до них через туманы времен. Макларен часто проводил время с Эйбом с тех пор, как еще мальчиком услышал от отца, что Эйб Серая Сова слывет среди аборигенов могущественным колдуном и обладает немалой властью. Но уберечь отца Макларена прославленный лекарь не сумел. Однажды Джон Макларен, красивый, полный жизни мужчина в расцвете сил, которого уважали во всей округе, выехал из дому верхом, а обратно его принесли на носилках, наспех сооруженных из веток. Шея у него была вывернута; он сломал ее, упав с лошади. Так нелепо погибнуть великолепному наезднику, всю свою жизнь проведшему в седле!

Сердце миссис Макларен было разбито. Но только на два года. После чего она нашла себе другого, не менее богатого мужа и уехала с ним. Скотт, как почтительный сын, исправно навещал ее в городе, но так и не простил ей предательства и того, что она так легко забыла его отца.

Когда погиб отец, Скотту Макларену было четырнадцать лет. Опасный возраст для мальчика, даже если он уже держится как взрослый. Он рано повзрослел, потому что на нем лежала большая ответственность, да и родители многого ожидали от него. Но он отчаянно нуждался в матери, а мать была не в состоянии прожить остаток жизни в таком уединении, хотя и роскошном. Ее тянуло в город, к людям своего круга, к привычному для нее образу жизни.