Кэролайн Барт - Изумруды для Офелии

Кэти кивнула и почувствовала, как у нее внутри поднимается теплая волна радости. Она сама удивилась этому приятному ощущению. Особенно ей было приятно, что она увидит Гарри сегодня вечером.

Завтрак прошел в теплой обстановке. Миссис Браун расспрашивала о семье Кэтрин, особенно об ее отношениях с мамой, об учебе в университете. И реагировала на все ответы очень доброжелательно и живо.

Какая разносторонняя личность, думала Кэти о своей хозяйке. Как интересно сочетается в ней склонность к садизму и доброта, желание исподтишка делать гадости и живой интерес к чужой жизни. Пожалуй, ей скучно, а ее волевая натура требует активности. Надо ей что-нибудь придумать, чем-то занять…

— Теперь я хочу погулять в парке, подышать чистым воздухом, — заявила миссис Браун. — Какая там погода?

— Пасмурно, но дождя нет. Нет и ветра. Температура плюс 23 градуса, влажность 76 процентов, — отрапортовала Кэтрин.

Миссис Браун почти с восторгом посмотрела на девушку.

— Откуда ты знаешь? — по-детски поинтересовалась хозяйка.

— На всякий случай я послушала сводку погоды и посмотрела в окно, — призналась Кэти.

— Молодец, — похвалила ее пожилая дама.

На прогулке миссис Браун, переодетая в яркую цветастую кофту и брюки, рассказала Кэти историю виллы. Оказывается, когда-то этот дом и парк принадлежали брату президента Рональда Рейгана, Уильяму, преуспевающему бизнесмену. После его внезапной смерти мистеру Брауну, который был компаньоном Уильяма Рейгана, удалось купить дом у его вдовы. Продав виллу, миссис Рейган перебралась в Лос-Анджелес и приобрела там скромный домик в Беверли-Хиллз. Гарри тогда был еще совсем маленьким. Позже, когда он подрос, то полюбил играть в парке в ковбоев и индейцев со своими друзьями.

Кэти катила коляску с хозяйкой, слушала ее рассказ и думала о том, что не успела позвонить маме. Дождавшись, когда миссис Браун сделала паузу, Кэти попросила разрешить ей позвонить матери, которая наверняка волнуется. Ведь она обещала звонить ей два раза в день.

— Давайте договоримся, — строго сказала миссис Браун. — Я понимаю переживания вашей матушки за судьбу своей дочери, попавшей в тяжелые условия проживания. Но звонить ей вы должны в нерабочее время. До десяти часов утра и после одиннадцати вечера, когда я отправляюсь спать.

Еще один неожиданный поворот от доброты к чрезмерной строгости, подумала Кэти.

— Хорошо, миссис Браун, — повиновалась она.

Несколько минут женщины молчали, но через некоторое время хозяйка миролюбиво сказала:

— Ну хорошо… Сейчас позвоните маме, чтобы она не волновалась. Но на будущее будет так, как я сказала.

— Спасибо, миссис Браун, — согласилась Кэти. — Вы правы…

Ей даже нравилось играть в игру «послушание». Она поняла, что противоречить хозяйке нельзя ни в коем случае. Нельзя также обижаться на ее выходки. Обида — это молчаливый протест. И, заметив его, хозяйка будет продолжать свое наступление. Более того, если уступать ей во всем, она сама идет на попятную, и ее душа расцветает яркими цветами доброты. Конечно, она вменяема и адекватна, но над ней довлеют какие-то комплексы, с которыми Кэти еще предстоит разобраться…

— Сегодня приедет Гарри, — с удовольствием проговорила миссис Браун. — Надо будет заказать к ужину его любимую форель с молодой фасолью. Это он любит с самого детства…

Хозяйка опять ударилась в воспоминания. А что же ей оставалось в ее состоянии?

— Когда дети… — Она мгновенно поправилась: — Когда Гарри был маленьким, он всех удивлял своими математическими способностями. Считать он умел с трех лет, а с шести уже принимал участие в расчетах дневного меню. Иногда он ходил с Полли в магазины и всегда точно подсчитывал сдачу. Жаль, что он стал не экономистом… — Она вздохнула и мгновенно переключила внимание: — Ах, как пышно цветет магнолия! Давно я не видела таких дивных цветов. Пожалуй, в последний раз это было в год смерти Ларри, шесть лет назад. А еще я помню…

Лицо миссис Браун осветилось какими-то очень приятными для нее воспоминаниями. Она как будто помолодела и стала красивее.

— Лет тридцать назад… Нет, двадцать восемь. Я играла тогда в театре Маргариту Готье в «Даме с камелиями». Так вот, я думала, что камелия — это магнолия… И когда мне из реквизита принесли искусственные камелии, я решила, что они ошиблись…

Она счастливо засмеялась и опять замолчала, углубившись в мысли о давно минувшем.

Так вот в чем дело, подумала Кэтрин, она была актрисой… И театр остался с ней на всю жизнь…