Элизабет Эштон: Парижское приключение

Барри Холмс с его голубыми глазами и светлыми волосами, которые он тщательно приглаживал, чтобы убрать кудри, представлял собой типичный образец англичанина. Невысокий и коренастый, он был всего на дюйм или около того выше Рени. Он всегда восхищался Рени и считал ее славной рассудительной девушкой, к тому же очень симпатичной. Он полагал, что в свое время она станет ему прекрасной женой, но не раньше чем он сдаст экзамены. Он был доволен собой и жизнью, когда выехал из Лондона в направлении западного побережья на своем подержанном форде, поглядывая на сидящую рядом Рени. Под тяжестью свинцового неба местность казалась унылой, лишь черные голые ветви деревьев отчетливо проступали на сером фоне; на вспаханной земле блестели лужицы, пастбища выглядели бурыми от пожухшей травы. Но по крайней мере не было морозов. Нельзя сказать, чтобы Барри был рад этому — он уже простился с надеждой покататься на коньках в эту зиму — в отличие от Рени, которая радовалась теплой зиме.

— Рени, да ты просто тепличное растеньице, — насмешливо-снисходительно заметил Барри, не подозревая, что недавно другой мужчина говорил ей то же самое, но только более изящно. Рени кратко рассказала ему о том, как она упала и какой-то прохожий помог ей и даже напоил чаем, но она не стала описывать его Барри.

— С тех пор, как ты приехала в город, ты становишься слабее и слабее.

— Неправда, ни капельки. Могу сказать тебе, что на сквозняке в этих студиях не слишком-то понежишься. Похоже, я обречена сниматься в тончайшей одежде в самую холодную погоду.

При упоминании о ее работе Барри нахмурился. Именно эта тема у них всегда вызывала споры. Его настроение испортилось еще больше, когда шоссе закончилось и четырехосный фургон загородил узкую дорогу, не давая никакой возможности обогнать его. Смирившись с тем, что приходится тащиться за грузовиком, Барри раздраженно сказал:

— Я хочу, чтобы ты оставила эти дурацкие съемки.

— Слушай, это слишком — выслушивать такое от тебя! Ведь именно ты затеял все это!

— Я? — Барри был изумлен.

Она напомнила ему о каникулах, которые они прошлым летом провели вместе с ее сестрой Кристиной в Брайтоне. Именно тогда Барри уговорил ее принять участие в конкурсе красоты. Им попалась на глаза рекламная афиша, и он заявил, что она запросто могла бы обставить любую девушку. Рени упорно твердила, что у нее нет ни малейшего шанса, но Кристина положила конец их спору, уговорив ее записаться. После нескольких зябких туров у края бассейна, она, к своему удивлению, обнаружила, что победила. Ей казалось, что некоторые девушки смотрелись гораздо лучше, чем она; она не отдавала себе отчета в том, что необычный цвет ее лица и волос в сочетании с тем непременным, но неуловимым качеством, которое можно назвать волшебной притягательностью, сразу выделили ее в ряду стандартных красавиц. В результате ей предложили работать моделью; потом обнаружилось, что она фотогенична. Так начиналось ее восхождение к успеху.

— Ах вот оно что! — пренебрежительно бросил Барри. — Ты же понимаешь, это была шутка. Я и не подозревал, что ты всерьез этим займешься.

— Меня пришлось уговаривать, — весело заметила Рени, — к тому же, я всегда увлекалась модой. Чем же мне заниматься? Печатать на машинке, как Кристина?

— Это была бы нормальная работа. Можно подумать, что тебе больше нравится сидеть у телефона и ждать, когда позвонит агент.

— Это уже в прошлом. У меня сейчас вполне надежное положение. Известные рекламные журналы обращаются ко мне, когда им нужна модель.

Барри проворчал что-то презрительное о капитале, который делают из лица и фигуры, и сконцентрировался на дороге. Шоссе выпрямилось, и они, победно просигналив, обогнали грузовик. Рени, слегка улыбаясь, смотрела на застывший профиль Барри. Она знала, что его раздражало. Он придерживался того расхожего мнения, что работа фотомоделью не могла считаться вполне приличной; но сейчас, когда она только-только добилась успеха, ей вовсе не хотелось бросать ее в угоду предрассудкам. Если они поженятся, тогда ей придется считаться с его желаниями, но пока это время еще не наступило. Ей был всего двадцать один год, и она хотела пожить в свое удовольствие.

— Я только начала зарабатывать неплохие деньги после целой полосы неудач. И я хочу получить сполна то, на что израсходовано столько сил.

Барри фыркнул; конечно, ей придется работать, пока он не будет в состоянии обеспечивать ее, хотя втайне он рассчитывал, что она потерпит неудачу. Но сейчас, похоже, ей сопутствовал успех, — более того, она начинала поговаривать о карьере, что Барри считал совершенно излишним.