Элизабет Эштон: Парижское приключение

— Но вы ударились, вам нужно время, чтобы прийти в себя. Позвольте, я отведу вас куда-нибудь… Может, выпьете чашку чая?

Он все еще поддерживал ее за локоть, и Рени, на самом деле ударившаяся довольно сильно, хоть и не желала признаваться в этом, была рада его поддержке. Он начал пробираться с ней сквозь поток спешащих людей, стараясь уберечь ее от толчков, и когда в конце концов провел Рени через вращающиеся двери в холл отеля, она уже не протестовала. Это был респектабельный отель с рестораном, слишком респектабельный для ее скромных доходов, но ее спутник чувствовал себя здесь как дома. Указав ей на какую-то дверь вдалеке он сказал:

— Если хотите привести себя в порядок, это там. А я пока закажу чай.

Время чая еще не наступило, но у Рени не было сомнений, что если он потребует чай, то получит его. Он был из таких мужчин. Переодевая чулки, Рени мучительно раздумывала, не удрать ли ей от своего кавалера, но решила, что это было бы не совсем честно. Его внимание могло быть и бескорыстным, и ему с таким трудом удалось провести ее в переполненный холл; надо будет сказать ему, что у нее встреча с Барри и что она должна немедленно уйти.

Вернувшись, она застала его без пальто и шляпы. Рени заметила, что он худощав и хорошо сложен — широкий в плечах и узкий в талии — и на голову выше нее. На смуглом волевом лице выделялись темные глаза. Он сидел за небольшим столиком, на котором уже стоял серебряный чайник. Увидев Рени, он тут же поднялся, и пока официант почтительно выдвигал для нее стул, помог ей снять накинутую на плечи шубку и затем, сев на свое место, принялся разливать чай. Он подал ей горячий напиток, и она с благодарностью приняла его, глядя поверх чашки. Рени встретила взгляд, все еще внимательно изучающий ее, и, к своей досаде, вдруг покраснела.

Этот человек был слишком красив и, несомненно, обаятелен. Рени же не доверяла привлекательным мужчинам, и у нее были на то основания.

— Так-то лучше, — сказал он. — Вот вы и ожили. Чашка чая для англичан — это лекарство от всех болезней.

— А вы, месье, француз?

— О да. Я ненадолго приехал в вашу страну по делам. И, как и ожидал, нашел ее сырой и унылой.

— Но это все же лучше, чем снег. Снег хорош только на рождественской открытке. А я терпеть не могу шерстяные вещи и ненавижу холод.

Он улыбнулся, его улыбка была обезоруживающей.

— Вы как орхидея, как тепличный цветок, — заметил он. — Хотя нет, я не прав. Вы не так экзотичны, как орхидея, но в вас столько весенней свежести — как у первоцвета или у нарцисса.

Рени сочла, что он слишком далеко заходит в своих высказываниях, и холодно оказала:

— С вашей стороны было очень любезно помочь мне, но сейчас я должна бежать. У меня встреча с другом.

— С другом? — его брови взметнулись вверх. — Вы имеете в виду, с женихом?

Она покачала головой, ее волосы ярко блеснули.

— Пока еще нет, — честно ответила Рени. — Он должен отвезти меня домой на Рождество. Мы живем за городом.

И вновь этот быстрый оценивающий взгляд.

— Но вы не похожи на провинциалку.

— Именно провинциалка, — заявила Рени. — Самый настоящий увалень, когда надеваю резиновые сапоги. Мои родственники работают садовниками в питомнике.

Это была абсолютная правда. Ее дядя, в чьем доме она выросла, был садовником. Она нарочно старалась сбить с толку этого незнакомца и заметила отвращение на его лице при упоминании о резиновых сапогах. Если бы ему стало известно, что она работает фотомоделью и живет в Лондоне, у него могли бы возникнуть определенные планы, а Рени уже решила для себя, что их знакомство должно здесь и закончиться: меньше всего ей хотелось увлечься этим обаятельным французом. Ей было забавно видеть его замешательство.

— Англичане удивительно легко приспосабливаются, — проворчал он, глядя на ее хрупкие бледные кисти. — Но только не говорите, что вы работаете в саду. В это я ни за что не поверю.

Она вслед за ним посмотрела на выдавшие ее руки.

— Нет… ну, я стенографирую, печатаю и так далее.

Взглянув в его глубокие темные глаза, Рени вдруг почувствовала, как учащенно забилось ее сердце, и начала надевать перчатки.

— Вы понапрасну тратите себя, занимаясь бумажной работой, — заметил он.

— Это неважно, чем я занимаюсь, — сказала Рени, — ведь я скоро выхожу замуж.

— За вашего друга?

— Совершенно верно, — она мило улыбнулась ему, когда он подал ей пальто. — А сейчас мне действительно нужно бежать. — Она взглянула на часы. — Тысяча благодарностей, этот чай спас мне жизнь.