— Накрываю я на стол, на стол, на столик, — запел радостный голосок, оборвав его думы.
Голос ребенка.
Фред замер на ступеньке. В столовой хозяйничала маленькая девочка. Откуда она взялась?
Веснушки и косички — того же самого красного золота, как волосы Грейс. Годика четыре. Столько же, сколько сейчас должно было бы быть Клер.
Но Клер мертва.
Боль подступила мгновенно. Рука вцепилась в перила. Стоило усилий, чтобы не метнуться за вещами и не удрать отсюда без оглядки.
Малышка заметила его и заулыбалась.
— Ты тот дяденька, который теперь живет у нас! Я Дженни. Мне скоро пять. Я накрываю на стол для тебя, для меня и для мамочки!
Ни Грейс, ни Линда ничего не сказали ему о ребенке. Тогда бы он точно не остался здесь. Фред кашлянул, но промолчал.
По счастью, в этот момент из кухни появилась Грейс. В одной руке — миска с салатом, в другой — поднос с дымящимися кукурузными початками. Она улыбалась.
— Я даже не заметила, как вы вошли, Фред. — Ее глаза скользнули от него к Дженни. — Как вижу, вы уже познакомились с моей дочкой.
— Да.
При других обстоятельствах теплая улыбка Грейс тронула бы его. Сейчас же от этой улыбки муки Фреда только усилились. Он взял у нее поднос и поставил на стол.
Дженни обиженно поджала губки.
— Я ему не нравлюсь, мамочка…
— Уверена, ты ошибаешься, мое солнышко. — Голос Грейс звучал приветливо, но улыбку бесследно стерли с ее лица. — Ты всем нравишься, и мистеру Рейлиджу тоже.
Ее взгляд предостерегал: извольте полюбезнее обращаться с моей дочерью!
Он знал, что его реакция нелепа и необоснованна. Дженни вовсе не виновата, что своим присутствием будит в нем болезненные воспоминания о Клер. Он медленно повернулся к девочке.
— Ты мне очень нравишься, Дженни. Извини, что я сразу не сказал.
Он виновато протянул ей руку.
Дженни помялась, потом взяла его правую руку, но Фред заметил, что ее внимание приковано к его левой руке.
— Ну и шрамы у тебя! — Она отпустила его правую руку и пальчиком потрогала пальцы его левой руки. — У меня тоже есть. Хочешь посмотреть?
Не дожидаясь ответа, она задрала футболку. Длинный шрам тянулся от середины груди до пупка.
Фреда полоснуло по сердцу.
— Что с тобой случилось?
— В моем сердце была дырка. Но теперь оно снова целое. Правда, мамочка?
Грейс кивнула. По ее лицу было видно, как она взволнована.
— Да, мое солнышко. Доктора вылечили тебя.
Дженни кивнула и серьезно посмотрела на Фреда.
— Тебя тоже оперировали? В твоей руке тоже была дырка?
Он кашлянул.
— Нет. Я просто обжег руку.
Фред чувствовал взгляд Грейс. Слава богу, сейчас она не задавала вопросов.
Не то что Дженни:
— Как? Когда? Чем? Очень больно?
Она опять касалась пальчиками его левой руки и изучала ее с большим любопытством.
— Обжег огнем.
Фреду было тяжело дышать — прикосновения маленьких пальчиков словно тоже обжигали.
— Но огонь горячий! Его нельзя трогать!
— Конечно. Ты права.
— Идем, мое солнышко, ты поможешь мне с мясом. — Грейс повела дочурку в кухню. — Присаживайтесь, Фред. Мы сейчас.
Он смотрел им вслед. Лучше бы ему подняться наверх, собрать свои манатки и покинуть этот дом. Но хозяйке дома нужны его деньги. Что ему делать? Он не может оставаться под одной крышей с маленькой девочкой. Она будет постоянно напоминать о том, что могло бы быть. Ее милое личико и невинная болтовня причиняют совершенно жуткую боль.
Он сжал кулаки. Если бы только можно было повернуть время вспять и вернуться в ту ночь четыре года назад… Сказать невозможно, до чего же тяжко жить дальше. Ох, только бы не застонать вслух!
— Еще десерта или кофе, Фред?
— Нет, спасибо. — Он положил салфетку на стол. — Было очень вкусно.
Комплимент понравился бы ей, если бы голос Фреда не был таким резким. В продолжение всего обеда он сидел за столом молчаливый и мыслями явно витал где-то далеко. Без болтовни Дженни это был бы очень тихий обед.
— Ты со мной поиграешь, Фред?
Дженни с надеждой смотрела на него.
— Не получится. Мне нужно сделать еще кое-что.
— Я тебе помогу, а потом мы сможем поиграть. А ты знаешь, что мне через двенадцать дней будет пять? У меня будет день рождения! Мы будем праздновать! Будут пироги, и мороженое, и воздушные шарики, и много-много еще!
Грейс видела по лицу Фреда, что он почему-то страдает. Может быть, от жары болит голова? Или обожженная рука?
Она мягко дотронулась до плеча дочки.
— Мистеру Рейлиджу хочется побыть одному, мое солнышко. Разве ты не поможешь мне мыть посуду?
Читать дальше