Эмма Ричмонд - Роковой мужчина

– А теперь нам придется все начать заново, – заявил он глухо и протянул руку к куску мыла.

– Да. Но тебе не кажется, что тогда мы вообще никогда не вылезем из-под душа?

– Вылезем, потому что я хочу с тобой в постель, – сказал он хрипло.

Смыв с тела мыльную пену, Генри вышел из-под душа, схватил полотенце и обернул его вокруг бедер. Взяв другое полотенце, вытер мокрые волосы, глубоко вздохнул и вышел в спальню, не оборачиваясь.

Когда она появилась из ванной комнаты, он уже был одет, а ее вечернее платье аккуратно висело на спинке стула.

– Я не буду смотреть, как ты одеваешься, – все еще хриплым голосом произнес он. – Не могу. Поэтому я повернусь к тебе спиной, как и положено истинному джентльмену, и выпью что-нибудь, мне сейчас это очень необходимо.

Склонившись над мини-баром, он вынул маленькую бутылочку шотландского виски и налил немного в бокал.

– Только делай это тихо, Гита, – предупредил он ее.

– Извини, о чем ты?

– Я слышу, как ты натягиваешь чулки…

– Прости, – извинилась она поспешно, стараясь одеваться, как можно бесшумнее, но руки тряслись, дыхание перехватило, и она вспомнила, как однажды, не так много времени тому назад, в Блэйкборо-Холл, он сказал, что это очень возбуждающе – быть полностью одетым, когда твой партнер совершенно обнажен. Но быть совершенно, обнаженной, в то время, как партнер был полностью одет, тоже показалось Гите удивительно возбуждающим. И она захотела его. Снова. Безумие какое-то.

Подавляя свои чувства, сражаясь с ними, ощущая себя слабой и растерянной, она поспешно натянула платье, разгладила его складки и направилась к фену для волос, прикрепленному к стене около туалетного столика. От ее макияжа давно ничего не осталось, у нее не было даже щетки, чтобы расчесать волосы, но был мужчина, от которого она не могла оторваться, и было тело, которое все еще стонало и трепетало от его горячих ласк. Она не могла ощущать радость, не могла посмеяться над собой, не могла даже говорить. Просушив кое-как волосы, она надела туфли и нашла сумочку.

– Я готова, – сказала она тихо, и он обернулся, чтобы посмотреть на нее.

Допив виски, он оставил пустой бокал на стойке бара и подошел к Гите. Он не притронулся к ней, просто посмотрел в ее расширенные глаза.

– Выходи за меня замуж, – негромко попросил он. – Пожалуйста, выходи за меня замуж. Я не переживу еще одну такую неделю. Все эти чувства, которые я подавлял так много лет, теперь затопили меня. Я люблю тебя, Гита. Я не хочу провести остаток моей жизни без тебя… И не плачь, – попросил он хрипло. – Ради Бога, Гита, любимая моя, только не плачь.

Обняв, он прижал ее к себе, прикоснулся щекой к ее волосам.

– Всю неделю я хотел положить руку на твой живот, где растет эта маленькая жизнь, которую мы создали. Я хочу пойти с тобой на ультразвук, хочу увидеть своего ребенка. И я хочу, чтобы вы оба жили в моем доме, чтобы оберегать вас, защищать и любить. Я больше не желаю быть один, Гита…

Прижавшись лицом к его смокингу, закрыв глаза, заливая слезами – бесшумными слезами счастья – дорогой материал, она обвила руками его талию.

– О, Генри…

– Скажи «да», – умолял он. – Я не могу представить себе жизни без тебя теперь, но я могу представить счастье, смех и любовь, нашего маленького, которого буду держать на руках. И больше всего на свете я хочу, чтобы этот малыш знал, кто я такой. Я думал, что мне этого не нужно, потому что был высокомерен и эгоистичен, но сейчас я действительно этого хочу, Гита. Я хочу этого больше всего на свете. Пожалуйста, скажи мне «да».

Люди начинали и с меньшего, не так ли? И у них все получалось. Она так этого хотела!.. Чуть отстранившись от него, она молча смотрела ему в лицо. Лицо не самоуверенное, как обычно, но странно нежное, умоляющее, даже беспомощное. Его серебристые глаза смотрели на нее в мучительном ожидании, и было так чудесно чувствовать себя в надежном, сильном кольце его рук. Генри был не из тех мужчин, которые лицемерят. Он мог быть высокомерным, равнодушным, жестким, но если он действительно любит ее…

– Да, – прошептала она.

Он закрыл глаза, облегченно вздохнул, притянул Гиту к себе и зарылся лицом в ее душистые волосы.

– Потому что… – подбодрил он ее.

– Потому что я люблю тебя, – просто сказала она.

Подняв голову, он посмотрел в прекрасное лицо любимой еще раз.

– Улыбнись мне, Гита, – робко попросил он.

Она попробовала, но попытка вышла не очень удачной.

– Я не хочу, чтобы ты уехала из опасения, что вдруг передумаешь, начнешь сомневаться, снова задумываться…