Маргарет Уэй: Чарующий остров

— Я буду звать вас Клэр, моя милая. Так гораздо легче, чем мисс Кортни. Сына мы не увидим до обеда. У него была мигрень, и даже по отношению к любящей матери он совершенный бирюк. Он рассматривает свое нездоровье как наказание Господне. Но пытаться ему что-либо объяснять — безнадежное предприятие. — Волна материнской любви на ее лице словно бы извиняла раздражительность ее сына. За ее серебристым смехом были глубоко скрываемые чувства.

Серые глаза Клэр впитывали новые впечатления.

— Остаток дня ваш, моя дорогая, делайте, что хотите, плавайте, загорайте, заводите дружбу с Тиной. Если сможете ее найти. Я покажу вам дом и вашу комнату. Вам будет здесь хорошо.

Они прошли по разным помещениям, и Клэр обнаружила, что она привержена традиционной учтивости более, чем подлинному дружелюбию. Наконец, почему она должна так опасаться Нади Колбэн? Эта женщина явно старалась быть приятной. И дом очень приятный, удобный и элегантный. Мебель, покрытая лаком, защищающим от соленого воздуха, повсюду изобилие красивых китайских ширм, столиков, комодов, на полированных полах бесценные старинные ковры из восточных коллекций сэра Чарльза Брокуэя.

В продолговатой прохладной гостиной царили лимонный, бирюзовый и белый цвета, в других же комнатах — блистающие краски южных морей: солнечно-желтый, огненно-оранжевый и сине-зеленый. Все было предназначено для легкой привольной жизни и тропического уединения. Клэр осмотрела мельком четыре комнаты для гостей. Везде, казалось, было изобилие места: спальни, гостиные, комнаты для отдыха, кладовые, хотя ей и не показали кухню и служебные помещения. Жилье для слуг находилось совершенно отдельно от основного здания, соединяясь с ним увитой вьюнками аллеей.

Ее собственная комната словно согрела ее лучом теплого весеннего солнца: бледно-желтая мебель, резные шкафчики, жалюзи на огромных, до пола окнах, стол и вращающиеся стулья дополняли общую цветовую гамму разными оттенками желтого в широкую сине-золотую полоску. В углу стоял превосходный экземпляр китайского лака — высокий шкаф на роскошной резной золоченой подставке.

— Я подумала, вам это может понравиться, — выговорила Надя Колбэн суховато, поглядывая на удивленную и восхищенную Клэр. Была ли это часть коллекции? Несомненно. Надя Колбэн объяснила: — Эта вещь принадлежит Броку. Я думаю, никто не зовет его Адамом. Когда доходит до собирательства, он становится так же необуздан, как его отец. Некоторые вещи у них совершенно исключительные, надо сказать. А это — лишь то, что на поверхности.

Клэр подошла поближе к шкафу и осмотрела его повнимательнее.

— Он восхитителен, правда? Никогда не видела подобного. Я прямо чувствую себя не гувернанткой, а какой-то принцессой.

Надя Колбэн засмеялась, и ее темные глаза заискрились, но и вопрошали тоже.

— Может, и так, моя дорогая, ведь вы не обычная гувернантка. Как-нибудь вы, может быть, расскажете мне, какие причины побудили вас сюда поехать. Убежище своего рода, как я себе представляю. Ну, теперь вы должны меня извинить. Я обычно отдыхаю в это время. Если вы что-нибудь захотите, прохладительного или кофе, позвоните прислуге. Они прекрасно обучены, служат Брокуэям много лет и абсолютно надежны.

Вежливо улыбаясь, окинув взглядом Клэр с головы до ног, она удалилась с явным удовлетворением. Клэр прикрыла дверь и постояла, окидывая взглядом китайскую обстановку Адама Брокуэя и задаваясь невольно вопросом, чего же он хочет при этом от простой гувернантки, помещенной сюда.

Солнце лилось в широко раскрытые окна, и все было напоено тяжелым ароматом белого имбиря. Глаза ее оживали, теряя свою тайную печаль. Она была готова броситься навстречу неизведанному.

Минут через десять, переодевшись, она спускалась в уединенную бухточку. Запах моря мешался с ароматом диких цветков: фуксий, горных лилий, диких фиалок, росших на лишайниковых скалах. Она сорвала один цветок и воткнула себе в петлицу. Очаровательно! Как же хорошо жить! Последнее облачко, омрачавшее ее настроение, внезапно улетучилось.

Ветерок качал верхушки пальм, и вокруг словно мерцал морской мираж. Солнце, словно горячая вода, проникало в ее открытые сандалии, и она упивалась этим приятным ощущением, пробираясь по пляжу к небольшой, защищенной от ветра бухте. Широкие листья над ней шелестели в унисон с прибоем. Здесь, на этом прелестном маленьком острове, она могла вновь обрести свое прежнее спокойствие. Так должно быть!