Барбара Картленд - Люби меня вечно

— Вам должны польстить моя забота и внимание ко всем мелочам, дорогой Мелинкорт.

— О да, это так, не сомневайтесь, — ответил герцог.

Они раскланялись, герцог прошел в гостиную и отчетливо услышал, как за его спиной повернулся ключ в замке.

— Спокойной ночи, дорогой друг, — раздался насмешливый голос де Шартра.

Потом послышались удаляющиеся шаги хозяина дома, но слуги явно остались дежурить в коридоре на ночь. Герцог подождал минуту, затем подошел к двери в спальню Эме. Три часа назад он отправил ее спать, резко отдав приказание и повелительно махнув кончиками пальцев.

— Вы внимательны к своему пажу, — тихо заметила мадемуазель Лавуль.

— Этот мальчик — мой кузен, и я обещал его матери быть с ним помягче. Хотя, полагаю, это ошибка. С мальчиками следует обходиться жестко.

— Но не с девочками, не так ли? — кокетливо спросила мадемуазель Лавуль. — И не с женщинами.

— Конечно, — подтвердил герцог, включаясь в игру. — Девочек следует лелеять и защищать. И женщин тоже. А иначе что бы с нами, мужчинами, стало без их нежности, внимания и, конечно, щедрости?

Мадемуазель Лавуль бросила взгляд на хозяина замка и опустила глаза.

— Это не всегда возможно, — прошептала она едва слышно.

— Все возможно для тех, кто дерзает совершить невозможное, — проговорил герцог и заметил, как сверкнули глаза его собеседницы, снова ощутил легкое касание ее плеча.

Придется разбудить Эме, чтобы спросить, узнала ли она что-нибудь еще. Герцог тихонько постучал в дверь ее комнаты, но ответа не последовало. Он открыл дверь, увидел пустую кровать и забеспокоился.

Осмотревшись, он заметил при свете догоравшего в камине огня на медвежьей шкуре перед камином спящую Эме.

Она лежала, свернувшись калачиком, как маленькая девочка. Длинные ресницы отбрасывали тени на порозовевшие щеки. Герцог опустился на одно колено и протянул руку, чтобы тронуть ее за плечо, как вдруг заметил, что девушка плачет. Рядом лежал скомканный, совсем мокрый платок.

Несколько секунд герцог так и стоял на одном колене, потом легонько коснулся ее плеча. Эме проснулась не сразу, а потом радостно улыбнулась.

— Я видела во сне вас, — сказала она.

— Вам пора быть в постели, но сперва расскажите мне о потайном проходе.

— Уже поздно, слишком поздно, чтобы идти куда-то.

— Мадемуазель Лавуль только что отправилась в свою комнату. Что она вам сказала?

— Она сказала... — начала Эме и замолчала. — Ну почему я должна вам это рассказывать? Она хочет заниматься с вами любовью. Я не такая глупая, чтобы не понимать такие вещи, и я не хочу, чтобы вы шли к ней. Она не злая и не вредная, как де Шартр, но глупая. Вы не можете любить такую глупую женщину.

— Я не люблю ее, но если благодаря ей нам удастся убежать, то она сейчас самая важная для нас персона. Расскажите, что она говорила.

Эме колебалась.

— Я приказываю вам, — строго произнес герцог.

Эме побледнела и, комкая платок, заговорила:

— Мадемуазель Лавуль говорила со мной днем, когда де Шартр показывал вам коллекцию табакерок. Она явно боялась, что ее услышат, и говорила очень тихо. «Скажи своему господину, — сказала она, — что, если он захочет увидеть меня наедине, пусть придет в мою комнату сегодня ночью. Это нелегко, но здесь есть тайный ход». А вечером, когда все дамы после ужина перешли в салон, она попросила меня принести ей шаль и спросила, придете ли вы, и я кивнула. Она шепотом объяснила, что потайная дверь за кроватью в вашей спальне, и дала ключ. Этот ключ нужно вставить в розочку, вырезанную на шестой панели снизу. Пройдя по лестнице, вы очутитесь в гостиной, а там будет дверь в спальню мадемуазель. Еще она просила не производить ни малейшего шума. Тут подошла одна из дам. Мадемуазель Лавуль уронила носовой платок, а когда я подняла и подала его ей, она вложила мне в руку ключ.

Эме поднялась, вытащила из кармана маленький золотой ключик и протянула его герцогу, не глядя на него. По щекам девушки опять покатились слезы.

— Возможно, с его помощью нам удастся выбраться отсюда, — сказал он и отправился было в спальню искать заветную дверь, но услышал рыдания позади себя. Герцог вернулся к девушке. В глазах Эме блестели слезы, губы дрожали. Она едва сдерживала всхлипывания. Мелинкорт долго смотрел на нее, а потом тихо сказал:

— Я должен идти к мадемуазель Лавуль, но предпочел бы остаться здесь с тобой. Этого достаточно, глупая, смешная девчонка?

Спустя два часа герцог проскользнул обратно через потайную дверь. Эме так и сидела у камина, глядя на языки пламени. Она больше не плакала, только сильно побледнела.