Лёля Фольшина - Пятое время года. Книга 2

***

Посмотрев в газете списки убитых и раненых, Лика обрадовалась, не найдя там имени мичмана Дмитрия Чернышева, но газеты приходили нерегулярно, и кто знает, что может случиться, ведь Митя каждый день рискует жизнью. Она гнала от себя эти мысли, постоянно подавала записки на Литургию и заказывала молебны о здравии воина Димитрия, но сидеть и ждать в бездействии не могла.

– Tante Pauline, – с недавних пор княжна звала Аполлинарию Павловну тетушкой (с момента переезда к Чернышевым девушка очень сблизилась с родителями Мити, их забота помогала ей пережить боль утраты), я благословение взяла у отца Михаила поступить в Иверскую общину сестер милосердия, за ранеными ухаживать, их много прибывает, я там хоть как полезной буду, – сказала Лика как-то вечером, сидя рядом с графиней в гостиной за пяльцами.

– Ох, милая, не тяжело тебе будет? – покачала головой Чернышева. – Я с юности крови боюсь, не смогла бы.

– Я была сегодня в перевязочной, в обморок не упала, правда, толку от меня пока мало, – вздохнула Лика. – Но доктора и сестры там хорошие. Не ругаются и обучают всему, чего не знаю. Мне так легче, tante Pauline, кажется, что, если я тут кому помогу, в Порт-Артуре кто-нибудь Ми… Дмитрию Сергеевичу поможет, – девушка опустила голову к вышивке, чтобы не показать графине набежавших на глаза слез. – Писем которую неделю нет.

– Так война ж, детонька, – графиня ласково погладила Лику по плечам, – Сергей Романович вечор из собрания вернулся, свежие газеты из Артура принес, а они двухнедельной давности. Граф поинтересовался у сведущих людей, ему сказали, что всю корреспонденцию оттуда переправляют дипломатической почтой, а это очень долго и, как я поняла, недешево, может, оттого и писем нет.

– Je comprends tante, mais j'ai peur (я понимаю, тетушка, но мне страшно (фр.)) – княжна отложила в сторону вышивку и, достав платочек, вытерла слезы, – сны какие-то странные снятся, недобрые, и просто так дома сидеть совсем не могу.

– Так может быть тебе в Петербург, к родне? – Аполлинария Павловна обняла Лику. – Не подумай, что гоню, – тут же спохватилась она. – Просто, с дядей и теткой не лучше ли будет?

– Нет-нет, что вы, – слезы на глазах княжны сразу высохли, – мне на Москве лучше, я и бабушку с дедом проведаю, и вы… если что… – она не договорила, но графиня поняла, что имеет ввиду княжна – если с Митей что-то случится, здесь она все узнает быстрее, потому что сообщат родителям. Обе как-то вдруг притихли и замолчали, думая о том, что может случиться, и, надеясь, что этого не произойдет.

– Лика, голубушка, довольно о дурном, спой лучше что-нибудь, у тебя очень хорошо получается, – решила графиня отвлечь их обеих от грустных мыслей. – Что вы с Митей пели или иное что…

– Я попробую, – Лика позвонила в колокольчик и попросила прибежавшего Степку принести гитару, потом долго настраивала инструмент, и после некоторое время сидела, задумчиво перебирая струны и склонив голову к колкам, – я спою, папенькино любимое. Дмитрий Сергеевич тоже как-то пел этот романс.

Я вас люблю так, как любить вас должно; 1 1 Романс. Слова Дениса Давыдова. Музыка С. Акутина.

Наперекор судьбы и сплетней городских,

Наперекор, быть может, вас самих,

Томящих жизнь мою жестоко и безбожно.

Запела княжна, глядя куда-то поверх головы Аполлинарии Павловны в темень за окном. Бог весть, что она там видела, или о чем вспоминала, но пела Лика столь проникновенно, что на глазах у графини выступили слезы.

Я вас люблю без страха, опасенья

Ни неба, ни земли, ни Пензы, ни Москвы, –

Я вас могла б любить глухим, лишенным зренья…

Я вас люблю затем, что это – вы!

Закончив на довольно высокой ноте, Лика снова спела первый куплет, а потом взяв несколько бравурных аккордов, запела романс того же Дениса Давыдова «Я люблю кровавый бой», но где-то на середине вдруг резко оборвала игру, так, что зазвенели струны, и одна лопнула, сильно ударив девушку по пальцам.

– Ай, – княжна бросила инструмент на диван и затрясла ладонью, с которой капала кровь, – ой, …мамочки, – сунув пораненный палец в рот, она быстро выскочила из комнаты и понеслась на кухню. – Глаша, дай воды, промыть, йоду и бинт, – скомандовала Лика горничной, придерживая платком палец, который все еще кровил, – и пошли кого-нибудь убрать в гостиной, графиня крови боится.

– Ой, барышня, да как же, что же, – запричитала Глафира, – доставая бутылочку с йодом и бинт.

– Ничего страшного, до свадьбы заживет, – дородная повариха Марья быстро промыла Лике палец, залила ранку йодом и забинтовала. – Вверх руку подержи, касатка, все пройдет.