Кэтрин Сатклифф: Жар мечты

– Он не понимает, о чем ты, дорогой Джейми! Он нализался…

– Он всегда так себя ведет… – добавил кто-то.

– Но приходит он нечасто, – объявил мужчина с толстыми губами и выпученными глазами.

Нахмурившись, Джейми помахал рукой перед лицом Сейбра, на что тот никак не отреагировал.

– В общем так, – начал Джейми, доставая из кармана пиджака последний оставшийся у него контракт на заключение брака, – мы подозреваем, что вам довольно одиноко там, на холмах. – Он положил контракт на стол и вооружился чьим-то услужливо поданным карандашом.

– Если вы нацарапаете свою подпись вот на этой строчке, сэр, вашим заботам навсегда придет конец. Только представьте… У вас будет чудесная женушка. Темные брови Сейбра сдвинулись: он пристально рассматривал кружку, стоявшую у кончиков его пальцев.

– Вот здесь, босс. Счастье целой жизни не будет вам стоить ни пенса. Да, сэр, я просто подарю его вам!..

Прошла секунда. Наконец Сейбр поднял глаза на Джейми и пригвоздил его таким взглядом, который тотчас заставил последнего пожалеть о своей легкомысленной проделке. Мысленно он принялся утешать себя тем, что оказывает Сейбру услугу. Такое одиночество мучительно для человека: всего месяц назад учитель в Кутарере покончил с собой именно из-за этого.

– Мистер Сейбр, – проблеял Джейми, – если вы просто распишетесь здесь, я оставлю вас в покое с вашим элем и вашей собакой…

Сейбр чуть разжал губы.

– Обещаете? – он говорил невнятно.

По комнате пронесся ропот. Мало кто из присутствующих слышал голос Сейбра. Все чуть-чуть отпрянули, словно ожидали, что его речь окажет на них какое-то физическое воздействие.

– Да, – ответил Джейми, кивая.

Сейбр неловко потянулся за карандашом, резко двинул рукой, промахнулся, но удержал равновесие, высокомерно подняв тяжелую бровь и расправив плечи под поношенным пиджаком. Наконец, он поднял карандаш со стола, презрительно рассмотрел его и приложил неаккуратно заточенное острие к бумаге. Под одобрительный шепот он размашисто написал свое имя, оттолкнул от себя бумагу и снова потянулся за кружкой. Джейми взял в руки брачный контракт и с улыбкой рассмотрел подпись.

– Николас Уинстон Сейбр, эсквайр, – прочел он вслух, осторожно сложил документ и сунул его в карман.

Кенилворт, Англия Март 1866

– Говорю вам, – настаивала незнакомка, полная женщина с маленькими круглыми глазками, – я служила у Рэдклиффов, а они были друзьями его милости Пимбершэма. Та шлюха, которая жила все эти последние годы с Пимбершэмом – не жена ему. Она была его любовницей, что бы там ни говорили другие. – Женщина шмыгнула носом и гордо выпятила грудь. – Можно подумать, что человек вроде лорда Пимбершэма женится на такой женщине, как Глорвина 0'Нейл. Да ее весь Лондон звал «ирландской потаскушкой».

Саммер 0'Нейл стояла на пороге бакалейной лавки. Она дрожала, зубы ее стучали от холода.

– Бедная милочка Саммер… – заговорила какая-то деревенская женщина, стоявшая у самой витрины. – Как же это мать тебя бросила?

– Бедняжка Саммер… Все эти годы она терпит помыкания этой ужасной Марты Хаггард и ждет, когда ее мамочка вернется, – встряла жена бакалейщика. – Чудесная девочка даже не знает, что ее мать всего лишь любовница лорда Пимбершэма, а не его жена. Шлюха Глорвина 0'Нейл не заслужила такой любящей дочери.

Саммер попятилась в холодную темноту. Уши ее горели от ужасных обвинений, которые она последнее время все чаще слышала в адрес матери…

ШЛЮХА!

Само это слово вызывало в ней отвращение, но девушка чувствовала, что кумушки правы.

Позабыв о капусте, за которой ее отправила опекунша Марта, она выронила монеты из кулачка и убежала в ночь.

Когда-то Саммер и ее мать вместе жили в Ирландии. Саммер выросла там, и Глорвина никогда не скрывала, что ее отцом был удивительно красивый но непостоянный солдат-ирландец, который проезжал через Дублин, когда Глорвине было всего семнадцать лет. Глорвина называла Саммер «дитя моей любви», но когда девочке исполнилось восемь, ее мать привезла ее в Кенилворт, а сама уехала в Лондон.

Теперь Саммер понимала, что все объяснения, которые придумывала ее красивая мать-ирландка в своих письмах, не выдерживали никакой критики в резком свете правды. Глорвина уверяла, что вышла замуж за сурового аристократа, который будет шокирован, если узнает, что у его жены в деревне есть незаконнорожденная дочь, и что она ждет подходящего момента, чтобы ему обо всем рассказать.