Элизабет Торнтон - Если полюбишь графа

– Ты продрогла, моя дорогая? Не накрыть ли тебе ноги пледом? Кирпичи у тебя в ногах не остыли?

Дейрдре усилием воли заставила себя ответить бледной улыбкой:

– Все прекрасно, тетя Розмари, благодарю вас. Просто подуло из окна, но теперь оно плотно закрыто. Как мило, что вы так заботитесь обо мне.

На лице леди Фентон затеплилась нежная улыбка. – Чепуха, ты заслуживаешь, чтобы тебя немного побаловали, – проговорила она с чувством. – Твой дядя того же мнения. Моя дорогая, надеюсь, что мы уговорим тебя изменить намерение и остаться с нами. Не каждой девушке выпадает на долю счастливый случай попутешествовать по миру. Подумай, Дейрдре, – Вена, Париж, может быть, Брюссель. Сэр Томас не знает, куда еще занесет его судьба и обязанности дипломата, но такая возможность выпадает раз в жизни. Не передумаешь, дорогая? Конечно, понимаю, что я эгоистка. Но ты оказала бы мне неоценимую помощь. Ты же знаешь, как я опасаюсь общества чужих людей.

– Разве можно вас обвинить в эгоизме? – мягко пожурила тетку Дейрдре. – Я всем сердцем желаю принять ваше предложение, тетя Розмари, но вы ведь видите, что я не могу руководствоваться только собственными желаниями. Я обещала себе, что уговорю Армана вернуться со мной домой. Если бы все обстояло по-другому, ничто не заставило бы меня отказаться от поездки с вами. Но сейчас это невозможно.

Леди Фентон смотрела невидящим взором минуту-другую на темнеющий за окном пейзаж и долину Темзы, словно пыталась найти более убедительные слова для задумчивой девушки, сидевшей напротив. Наконец приняла решение:

– Дейрдре, сколько еще ты собираешься нянчиться со своим братом? У тебя есть собственная жизнь. Ты не мать и не опекунша Армана.

Резкие нотки в голосе тетки больно задели Дейрдре.

– Тетя Розмари! Это нечестно! У Армана никогда не было опекунов, ну, в полном смысле этого слова! Брат моего отчима понятия не имеет о том, как следует опекать молодого человека! Он никогда не утруждал себя ради Армана ни в малейшей степени. Ведет себя как старый отшельник, отрезанный от мира и мечтающий только о том, чтобы во Франции все было по-иному. Другие эмигранты попытались использовать возможности, предоставленные им Англией. Но Сен-Жан никогда не имел никаких честолюбивых планов.

Дейрдре поджала губы, будто решила, что сказала уже больше, чем следовало, и продолжала более спокойно:

– Менее чем через год Арман станет совершеннолетним. И вполне естественно, что я о нем беспокоюсь. Вы знаете наши обстоятельства. Мое состояние вполне приличное, но никак не располагает к неумеренным тратам. Что станет с ним? – В голосе Дейрдре прозвучало отчаяние. – Он должен подумать о будущем и занять какое-нибудь достойное место, которое обеспечит ему хотя бы кусок хлеба. Я не могу от него отвернуться. Мне следует попытаться заставить его изменить образ жизни.

– Достойное место? Для Армана? – переспросила леди Фентон недоверчивым тоном, который вызвал румянец на щеках Дейрдре. – Мне жаль, что приходится говорить со всей прямотой, моя дорогая, но будь реалисткой. Он завзятый юбочник, посещает худшие из игорных притонов, дерется на дуэли по поводу и без повода, а ведь ему всего двадцать! Если бы опекуном Армана назначили твоего дядю, он купил бы Для него должность и убедил кого-нибудь из своих друзей-военных взять его под крылышко. И это исправило или обломало бы его. Но тебя нельзя убедить в справедливости таких мер. Если Арман когда-нибудь и исправится, то понадобится катастрофа, чтобы привести его в чувство. Боюсь, твое вмешательство никак не повлияет на образ жизни Армана. Нy ладно, ладно, я и так позволила себе слишком много. Успокойся, – проговорила она примирительно, заметив страдальческое выражение на лице Дейрдре. – Я старая зануда, сующая нос не в свои дела. Знаю, что Арман не родня фентоновской ветви семьи, но, несмотря на это, не могу не питать привязанности к этому несносному мальчишке и все, что касается тебя, не оставляет меня равнодушной. Пожалуйста, прости старухе, что она полезла к тебе со своими высказываниями.

Дейрдре перегнулась через сиденье кареты и пожала руку тетке.

– Тетя Розмари, возможно, все, что вы говорите об Армане, – правда, но пока в моем теле теплится дух, я буду стараться защищать его. Он неплохой. Разве вы этого не видите? Я признаю, что он необузданный, даже неуправляемый, но неплохой. Мама долгие годы была инвалидом, и Арман рос, не имея сильной руки, способной его приструнить. Я пыталась быть для него матерью, но, боюсь, делала ему слишком много поблажек, больше, чем следовало бы.