Элизабет Торнтон - Любовный поединок

При первой же встрече с этим человеком Серена почувствовала силу и жесткость, исходящие от него. И сейчас, по внезапно охватившему ее оцепенению, она поняла, что он здесь. Подняв глаза от карт, она различила зловеще-безмолвную фигуру в дверях. Его рука небрежно покоилась на эфесе шпаги, а вызывающий взгляд, скрыть которого не мог даже дымный полумрак таверны, пристально изучал всех присутствующих.

Опасный. Дерзкий. Неистовый. Именно эти слова пронеслись в голове Серены. Когда его взор упал на нее, разом оценив платье из тонкой ткани, и задержался на ее искусно подкрашенном лице, обрамленном угольно-черными кудрями, и низко декольтированной ослепительно белой груди, особенно на груди, ей захотелось прикрыться, и ее рука непроизвольно потянулась за накидкой. Она не понимала, почему именно ею он должен был заинтересоваться. В отличие от некоторых других присутствовавших в тот вечер «дам», она не заслуживала и того, чтобы на нее посмотрели второй раз. Никаких «слишком», ничего запоминающегося — вот правило, которого придерживались они с Флинном.

Не забывая о своей роли, Серена улыбнулась посетителю и дала знать Флинну о его появлении, приложив палец к черной шелковой мушке в уголке рта, — сигнал быть начеку. Вошедший мужчина скользнул взглядом поверх ее головы и, спросив кружку эля, уселся за столик у самой стены.

Серена ожидала реакции Флинна, однако появление нового посетителя взволновало другого карточного партнера, Касси, актрису из театра Друри Лейн. Касси, по мнению Серены, заслуживала особого внимания мужчин. Девушка была одарена яркой красотой, и платье из плотного алого кружева с кринолином открывало взорам ее восхитительные формы. Серена не стала надевать кринолин, чтобы нынче ночью, когда они с Флинном отправятся выполнять поручение, он не стеснял ее движений.

— Джулиан Рэйнор, — прошептала Касси, пожирая глазами вышеупомянутого джентльмена, — самый знаменитый игрок Лондона. Боже, да он на нас смотрит! — И она послала Рэйнору дерзкий взгляд, одновременно игривый и вызывающий.

Молодой актер, партнер Касси, недовольно хмыкнул.

— Позволю себе напомнить дамам об игре. Давайте вернемся к картам?

Но сосредоточиться на висте, когда это имя заставило бешено забиться сердце, совсем не просто. Сделав над собой усилие, Серена снова включилась в оживленную беседу и продолжила игру, но за ее улыбками и маской безмятежности крылась напряженная работа ума.

Она никак не могла взять в толк, зачем Рэйнор явился сюда. Таверна «Соломенная крыша» не относилась к числу фешенебельных заведений, ее посещала самая пестрая публика — мелкие торговцы и слуги, завернувшие на огонек студенты, актеры из соседнего театра Друри Лейн. Рассчитывать на крупную игру здесь не приходилось, ставки редко бывали высокими.

Но для их целей трудно было сыскать более подходящее место. Случайные люди приходили и уходили, и ни простонародная речь Флинна, ни ее изысканный выговор ни у кого не вызывали подозрений. Флинн был лакеем, она же выдавала себя за актрису, вернее сказать, за желающую стать таковой. Решающим доводом в пользу «Соломенной крыши» было ее расположение над тайным римским водопроводом, который разветвлялся целым лабиринтом подземных ходов. Эти ходы Флинн знал как свои пять пальцев.

Заведение Рэйнора с таверной и сравнивать было нельзя. Он был профессиональным игроком и содержал роскошный игорный дом неподалеку от Флит-стрит, где, по слухам, каждую ночь за карточными столами появлялись и уходили в небытие целые состояния. Это место посещали самые богатые люди высшего общества и среди них ее собственные братья.

Настолько странным было появление в таверне Рэйнора, что встревоженная Серена только о нем и думала. Да и было о чем беспокоиться. В любой момент мог быть доставлен «пассажир», и им предстояло отвезти его в безопасное место рядом с пристанью, где их уже поджидал ее брат Клайв. С первым лучом солнца, если, конечно, позволит по года, «пассажира» переправят на корабль, отплывающий во Францию, к свободе.

Серена не могла избавиться от мыслей о Джулиане Рэйноре, или майоре Рэйноре, как его обычно называли. Этот человек был овеян славой героя войны. Его дерзкие подвиги у Престона стали почти легендой. Говорили, что, если был в тот день на поле боя было больше людей, подобных ему, правительственные войска сокрушили бы сторонников Большого Мятежа гораздо быстрее и до Куллодена дело бы не дошло.