Элизабет Торнтон - Любовный поединок

Он глянул ей прямо в глаза и улыбнулся, словно они сообща замышляли какую-то проделку. Желая уйти от столь опасной темы, мысленно поклявшись впредь следовать во всем Флинну, она поднесла бокал к губам.

— За что мы пьем?

Он смотрел на нее не мигая, и взгляд его казался Серене зловещим.

— За наше знакомство и за то, чтобы мы могли лучше узнать друг друга! Мисс… кстати, как вас зовут?

Ответ она держала наготове.

— Виктория, — быстро сказала она. Это имя — символ победы — нравилось ей с детства и представлялось более соответствующим ее натуре, чем пресное «Серена», означающее мир и покой. — Виктория Нобль. Я актриса, — небрежно прибавила она, дабы утвердиться в своей роли.

— Актриса? И где же вы играете?

Вопрос не был для нее неожиданностью.

Тонкие губы дрогнули, глаза метнулись в сторону, потом уверенно встретили его взгляд.

— На самом деле я только называю себя актрисой. Вы понимаете. — Она красноречиво повела плечом. — Актрис гораздо больше, чем ролей, которые они могут получить.

— Не продолжайте, мисс Нобль. Мне ясно ваше положение.

По ее спине опять пробежал холодок. Намеки она понимала с полуслова. Что, если он знает больше, чем она надеется? Тогда почему он улыбается ей, а не зовет солдат?

Серена окинула быстрым взглядом таверну. Ни Флинна, ни «пассажира» не было видно, и это ее встревожило. Флинн никогда не бросил бы ее одну — значит, его вынудили к этому крайние обстоятельства. Пора было и ей убираться отсюда.

Она поставила бокал на стол и потянулась за накидкой.

— Уже поздний час, и, увы, — она прикрыла ладонью зевок, — я безмерно устала.

Джулиан коротко рассмеялся и с ловкостью нападающей кобры перехватил ее руку.

— Мне по душе твое нетерпение, девочка. Однако придется тебе, милая, немного подождать. Мне еще предстоит найти для нас комнату. Допивай свое вино. Я отлучусь ненадолго.

— Комнату… для нас?

— Не здесь, так где-нибудь еще. Или ты думаешь, что я отведу тебя в свой игорный дом? Едва ли. Я ведь там живу, и мне не хотелось бы таскать туда случайных подружек.

Когда значение его слов достигло наконец ее сознания, ею овладели два разноречивых желания: топнуть ногой и плюнуть ему в лицо и расхохотаться как сумасшедшей. Джулиан Рэйнор, повеса из повес, принял ее, дочь сэра Роберта Уорда, за обычную проститутку! Смешно до безумия. Возмутительно! Серена и не подозревала, что она такая хорошая актриса.

Как только за Джулианом закрылась дверь, она вскочила, схватила накидку с капюшоном и бросилась в кухонные помещения. Серена не успела сделать и несколько шагов, как дверь распахнулась и в таверну ворвались солдаты.

Сердце ее колотилось так сильно, что она с трудом дышала. В голове стремительно проносились обрывочные, путаные мысли, но одно было ясно: их предали. Серена пыталась совладать с охватившей ее паникой и понять, что же могло произойти. Пока она беседовала с Джулианом Рэйнором, Флинн, должно быть, услышал или заметил что-то подозрительное. Они всегда понимали, что самая рискованная часть их миссии — встретить «пассажира». Стоило им спуститься в подземный водопровод, и никто, как утверждал Флинн, их в лабиринте не отыщет. Отчаянно надеясь, что Флинн не стал медлить, дожидаясь ее, Серена кинулась к парадной двери.

Добежав до входа, она увидела на улице при свете фонарей целый отряд вооруженных людей. Серена стала озираться в поисках пути побега, и ее взгляд упал на лестницу. Вдруг чья-то рука обвила ее талию, и она испуганно вскрикнула.

— Это всего лишь я. А ты ждала кого-то другого?

Тон Рэйнора был пронизан нотками невыносимого мужского превосходства. Краем глаза она заметила, как кто-то попытался покинуть таверну, но солдат тотчас вернул его обратно. Выбирать приходилось из двух зол: либо солдаты, либо Джулиан Рэйнор.

Она взглянула на него прямо и твердо. Да, он был игроком, но это не означало, что он негодяй без чести и принципов. Джереми отзывался о нем как об одном из самых достойных людей. Уговаривая себя не тревожиться и бросая косые взгляды на солдат Его Величества, она направилась к лестнице, подталкиваемая сзади Рэйнором.

в тот вечер Джулиан поддался желанию навестить таверну «Соломенная крыша», он меньше всего помышлял о любовном приключении. Потягивая шампанское, он лениво взирал с галереи игорного дома на суету своих расфранченных клиентов, как вдруг со всей ясностью понял, как опостылело ему их общество. Их искусственные манеры, погоня за новизной и остротой ощущений, глупая самоуверенная болтовня, даже их порой экстравагантные наряды больше не забавляли его. Он испытывал лишь скуку, состояние, не свойственное для тридцатилетнего удачливого мужчины.