Роберта Джеллис: Дракон и роза

Этот шаг дал им свободу еще на несколько лет. Но в конце концов люди Эдварда захватили Гарлич, и Генрих стал пленником лорда Герберта. Однако лорд Герберт не был дураком. Он знал цену захваченного им заложника и предоставил мальчику всю свободу, какую только мог ему дать, следя за тем, чтобы у маленького Генриха были лучшие учителя по всем областям знаний, искусству стрельбы из лука, владению мечом и рыцарским поединкам. Он одаривал его дорогим оружием и книгами. Если мягкое обращение Герберта и умерило страхи Маргрит, то после его смерти в одной из бессчетных стычек того смутного времени они возросли с еще большей силой.

Кто придет на его место? Никто не пришел. Маргрит это не очень удивило. Она слышала, что самый сильный союзник Эдварда, граф Уорвик, выступил против него. Его трон опять был в опасности, и у него не было в запасе ни времени, ни людей. Однако мощная волна слухов докатилась и до Гарлича. Маргрит обрадовалась, когда Уорвик, новый продолжатель дела Ланкастеров, высадился в Девоншире.

Уэльс приветствовал Джаспера так же, как Англия приветствовала Уорвика. Теперь Эдварду пришла очередь спасаться бегством, а Джаспер вернулся к своим любимым Маргрит и Генриху с новостью о реставрации Генриха VI. Помнит ли племянник своего дядю, которого он не видел почти десять лет? Страхи Джаспера улетучились, как только молодой человек обнял его с детской непосредственностью.

– Дядя Джаспер! Дядя Джаспер!

– Генрих! Отпусти меня! Дай мне взглянуть на тебя! – засмеялся Джаспер, так же тепло обнимая Генриха в ответ. Как он мог соблюсти приличия с этим пылким мальчиком?

Застыв в крепком рукопожатии и посмотрев друг на друга, они вновь обнялись.

– Могу я поучаствовать в этой теплой встрече?

– Маргрит! Какой прекрасной ты стала!

– Слушай своего дядю, Генрих. Учись, как надо лить бальзам на раны женщины.

Генрих слегка покраснел. Маргрит обучила его придворным любезностям, но в одном он явно не преуспел. Он был обходительным и прекрасно умел раскланиваться и целовать руки, но отпускать матери цветистые комплименты казалось ему неестественным, а возможностей поговорить с другими женщинами у него было немного. У Маргрит в услужении были благородные женщины, но по своему положению ни одна из них не могла составить пару ее сыну. Она была истинно благочестивой и, руководствуясь чувством долга, сводила контакты Генриха с этими женщинами до минимума. Если бы ее сын положил взгляд на служанок, она могла бы пропустить или не пропустить это. Такой вопрос никогда не возникал. Они были слишком грубы, слишком грязны, слишком глупы или необразованны на вкус Генриха.

– Ты не помолвлен, Генрих, не так ли? – отреагировал Джаспер на румянец.

– Нет.

Была ли это тень сожаления в глазах и голосе? Заливистый смех Маргрит захватил внимание Джаспера, прежде чем он это решил.

– Он в самом деле не помолвлен. До своей смерти лорд Герберт два раза поднимал этот вопрос, но оба раза Генрих слег от лихорадки и поездка откладывалась.

Это вызвало новое беспокойство.

– Ты часто болеешь, мой мальчик?

Маргрит рассмеялась еще громче, а Генрих вновь залился краской.

– Когда ему это нравится, – сказала она.

– Маргрит, ты никогда не относилась достаточно серьезно к его болезненности, – несправедливо заметил Джаспер. – Когда мы поедем в Лондон, я позабочусь, чтобы его осмотрели врачи короля. Мы найдем причину этих расстройств и выведем их.

– В Лондон? – спросил Генрих. Но озабоченный Джаспер изучал его зардевшееся лицо. Он улыбнулся. – Мне не нужен врач, дядя. Сейчас со мной все в порядке – большую часть времени я и правда притворялся больным, чтобы избежать помолвки. Когда мы поедем в Лондон?

– Как только я удостоверюсь, что в Уэльсе все спокойно. Это не займет много времени. Сердца моего народа никогда не принадлежали Эдвардам.

Маргрит оправила свое платье.

– Будет приятно увидеть новые моды и получить повод, чтобы сделать прическу. Джаспер, Генрих уже почти мужчина. Позволь ему попутешествовать с тобой по Уэльсу и познакомиться с новыми людьми.

Нерешительный кивок Джаспера не мог скрыть его озабоченности. Не утомит ли Генриха столь долгая верховая езда?

Мать и сын хором рассмеялись. Верховая езда была коньком Генриха. Он был исключительно хорошим наездником.

– О, дядя! Я охотился на лошади с рассвета до темноты и ничего кроме аппетита для хорошего ужина и усталости для крепкого сна не привозил.