Роберта Джеллис - Английская наследница

Читателей, знакомых с моими произведениями, удивит, что события этого романа происходят в 1791, а не в 1191 или 1291 годах. Однако сходство проблем, затрагивающих людей западного мира в эти времена, очень велико. В двенадцатом и тринадцатом веках техника и формы правления изменялись от уходящего феодализма к централизованной монархии. В восемнадцатом веке монархия уступила дорогу различным формам республиканского правления (иначе говоря, демократии).

Всякое исследование истории показывает, что политические перемены не происходят мирным путем и, к сожалению, какими бы благородными принципами они ни мотивировались, события вокруг них коварны и очень жестоки. В средние века высшими принципами (кроме религиозных) были личная честь и выгода. Политические события рассматривались через эту призму, сужающую область зрения. В восемнадцатом веке жизнь была значительно сложнее. Понятие чести не было смешным, как сейчас, но на него влияли и наслаивались теории «всеобщего благоденствия» или «желания народа». Жизнь больше не замыкалась на замке, городе или графстве. Все, что происходило, требовало объяснения на уровне нации или даже целой Европы.

Хотя я меньше склоняюсь описывать события, хорошо знакомые читателям исторических романов, в отличие от ранних периодов истории (я еще вернусь к прекрасному и великолепному гобелену средневековой истории), мне было жаль не предпринять попытку запечатлеть шумный век, когда установились наши противоречивые идеалы и формы правления. Постараюсь точно описать действительные исторические события и личности. Эта задача трудна не только из-за отсутствия информации, но и по противоположной причине: сотни, может быть, тысячи книг и романов были написаны о событиях и людях этого времени — взгляды и интерпретация событий в них слишком противоречивы. Невозможно переработать все доступные исследовательские материалы. Лучшее, что я могла предпринять, — читать как можно больше, а потом сделать наиболее подходящие выводы.

Мне нравилось писать эту книгу. Я надеюсь, Вам она понравится. Как обычно, я настолько прониклась жизнью моих главных героев (все они придуманы, как и их семьи, друзья и слуги), что история виделась мне их глазами, и их частная жизнь преобладает над историческими событиями. Думаю, так и должно быть в романе. Я всегда ценю читательские комментарии и была бы очень благодарна тем, кого не затруднит написать мне. Хотелось бы знать, что читатель думает об этой книге, хочет ли он, чтобы я продолжила писать об этом периоде истории, как и о средних веках.

Роберта Джеллис

Июнь, 1979

Крик сэра Джозефа Сэнт Эйра проник из полуоткрытых дверей кабинета в гостиную, где к вечернему чаю собралась вся семья. Голубые глаза его жены широко раскрылись, брови младшего сына удивленно поползли вверх. Его внук даже подпрыгнул. Филипп был единственным представителем третьего поколения, гордостью старика, мальчик недавно поселился в огромном поместье в Стонар Магна. Он не мог понять смены настроений своего предка. За семьдесят с лишним лет, обремененный большой семьей, пережив много радостей и печалей, сэр Джозеф слыл человеком спокойным и рассудительным, он сумел сохранить душевное равновесие.

— Grand-me're, — воскликнул мальчик, — qu'est-ce que clest que.

— Говори по-английски, Филипп, — прервал его Роджер Сэнт Эйр.

В его голосе не было ничего особенного, но леди Маргарет многозначительно взглянула в его сторону.

Она снова широко раскрыла глаза, после того как новый поток ругательств повис в воздухе.

— Я думаю, твоему папе следует спросить, что так расстроило дедушку.

Филипп захихикал. Grand-me're так отличалась от maman. Она говорила те же вещи, однако grand-me're только «соблюдала приличия», а ее глаза смеялись. Она знала, что Филипп больше не ребенок, и не хотела, чтобы он выглядел как идеальный мальчик из глупого романа. Здесь было хорошо без окриков maman, не было ее пронзительных окриков, ее недовольного резкого голоса. Он перестал смеяться и опустил голову. Это плохие мысли. Раньше они часто посещали его, но сейчас все по-другому, ведь maman умерла.

Леди Маргарет не заметила виноватого лица Филиппа, потому что Роджер отбросил салфетку и встал. Он тепло улыбнулся мачехе, и она ответила ему улыбкой, думая, что Роджер выглядит гораздо лучше. За несколько месяцев после смерти Соланж морщины горечи и разочарования стерлись с его смуглого лица. Выражение лица Роджера всегда было мрачным из-за насупленных бровей и твердого большого подбородка. Однако ясные голубые глаза были нежными и добрыми, когда не омрачались печалью.