Ханна Хауэлл: Горец-грешник

— Но это лишено всякого смысла. Хуже пощечины!

— Позволь мне закончить, и ты все поймешь. Я люблю тебя, и если я выйду за тебя только ради Уолина и из-за страсти, я буду уязвима для боли, о которой мне и думать не хочется. Я отдам тебе свое сердце, свой разум, даже свою душу, но получу только твою страсть, пока она будет гореть, и твое слово чести. Наверное, ни с одной женщиной ты не оставался так долго, как со мной, и думаю, ты вряд ли хранил верность своим возлюбленным. Да, сейчас ты хочешь меня, но что будет, когда твое желание угаснет? И как ты думаешь, что будет со мной, когда ты начнешь пропадать в поисках женщин, которые смогут удовлетворить твою похоть? Я буду страдать, потом начнет разрушаться все то хорошее, что возникло между нами за это время. И с чем я останусь в конце концов? С разбитым сердцем и скорее всего с горечью в душе, которая омрачит мои мысли и отравит мою жизнь. Я вижу это так же ясно, как в самом ярком из моих видений. Я люблю тебя и люблю Уолина, но в результате все мы станем несчастными.

Торманд не сводил с Морейн глаз. Замолчав, она села и закрыла лицо руками. Несколько секунд он мог думать лишь о том, что она его любит. Затем ее тихий плач вырвал его из очарования этих слов. Он сел рядом с ней и привлек девушку к себе. Морейн все еще была напряжена и никак не отреагировала на его прикосновение, тогда Торманд крепко обнял ее и нежно поцеловал в макушку.

— Все, что ты говоришь, верно, милая, — тихо начал он. — Я знавал некоторых супругов, у которых отношения складывались именно так, как ты сказала, но на этот раз твое видение тебя обманывает.

— Я не уверена в этом, — запротестовала она, не в силах вырваться из его объятий.

— Нет, теперь ты меня послушай. Готовя свою замечательную и в чем-то правильную речь, ты не приняла во внимание один очень важный факт: я люблю тебя, и именно поэтому ты должна выйти за меня замуж.

Морейн оторвалась от его груди и растерянно, даже скорее потрясенно посмотрела на него. Торманд улыбнулся. Такая реакция на его объяснение устраивала его полностью, ведь подобное он не говорил еще ни одной женщине. Ее красивые глаза слегка припухли от слез, а нос покраснел, но для него она оставалась самой прекрасной женщиной мира.

— Ты любишь меня? Ты уверен? — спросила она, хотя понимала, что задает глупый вопрос, ломится в открытую дверь.

Торманд коснулся губами ее губ.

— Абсолютно уверен.

— Тогда я выйду за тебя, Торманд Мюррей.

— Я рад, что ты наконец образумилась.

Прежде чем Морейн смогла возмутиться, Торманд поцеловал ее. У Морейн тут же закружилась голова. Его поцелуй пробудил ее желание. Она почти не заметила, как он поднял ее на руки и быстро зашагал по направлению к дому. Ее разум был до предела заполнен тремя короткими словами, которые все в ее мире наконец-то расставили по своим местам. И только когда Морейн уже полностью обнаженная, лежала на своей постели и смотрела, как Торманд быстро скидывает свою одежду, она немного пришла в себя.

— А если войдет Уолин? — спросила она, уже принимая Торманда в свои объятия.

— Он дожидается нас дома. А сейчас мы с тобой отпразднуем нашу помолвку.

Он ласкал и целовал ее тело, и она чувствовала себя красивой и желанной, как никогда в жизни. Теперь Морейн не уклонялась в смущении от его ласк, она купалась в них, она наслаждалась ими. Торманд признался ей в любви, и эти слова окончательно растопили ее сдержанность и стыдливость. Ощущение освободившейся страсти, которое она сейчас испытывала, лишь подогревало ее желание.

Торманд с упоением отдавался ее ласкам и поцелуям, а у Морейн буквально кружилась голова от восторга и от того, что именно в ее объятиях Торманд стонет от страсти.

Она продолжала самозабвенно целовать его, когда он мягко, но требовательно перевернул ее на спину и вошел в нее так медленно, что она чуть не закричала. А когда он застыл внутри ее, она увидела, как ярко горят его глаза от любви к ней. Он встретил ее взгляд, и Морейн заметила легкую дымку, затуманившую его сознание; приближался момент высочайшего наслаждения. Когда этого же момента достигла и она, Морейн воссоединилась с ним в безумном погружении в море блаженства.

Торманду не хотелось выпускать Морейн из своих объятий, но, пересилив себя, он нехотя перевернулся на спину и тут же, улыбнувшись, снова привлек Морейн, которая, обессилев от испытанного удовлетворения, распласталась на его сильном теле.

Наконец дыхание Морейн выровнялось, но голова у нее еще кружилась, а тело, насыщенное удовольствием, не хотело даже пошевелиться, и в то же время она готова была вновь испытать это наслаждение. Но, пожалев Торманда, решила дать ему отдохнуть.