Ханна Хауэлл - Моя прекрасная повелительница

Граница Шотландии, лето 1388 года

— Святая Мария! Сорча, я ни за что не смогу туда спуститься!

Сорча Хэй прекрасно понимала нерешительность своей хорошенькой кузины Маргарет. Сама она тоже испытывала ужас. Земля у подножия маленького холма, на котором стояли девушки, была устлана телами воинов, павших в схватке между шотландцем сэром Джеймсом Дугласом и английским лордом Перси Нортумберлендским, по прозвищу Огненная Шпора. Это была кровавая резня. Поводом послужило знамя, которое похитили шотландцы во время одного из набегов на английские земли. Огненная Шпора поклялся вернуть его.

Молва утверждала, что шотландцы победили. Больше того, взяли в плен самого сэра Перси. Но победа далась ценой жизни отважного рыцаря Джеймса Дугласа. Сорча с трудом могла поверить в то, что люди, лежащие сейчас на холодной каменистой земле, умирая, ощущали радость победы.

Порыв ветра бросил на лицо девушки прядь густых каштановых волос. На мгновение страшная картина скрылась из виду. Больше всего девушка боялась найти среди лежащих своего брата Дугала. Тяжело вздохнув, она покрепче связала волосы кожаной тесьмой. Нельзя поддаваться страху и слабости: нужно быть сильной.

Стиснув пухлую руку нежной и робкой Маргарет, Сорча повела бледную и дрожащую от страха кузину к подножию холма. Другой рукой девушка держала поводья своего шотландского пони. Бэнсит верой и правдой служил ей. Дай Бог, чтобы ему не пришлось везти в Дунвер тело Дугала.

К павшим уже подбирались мародеры. Сорча понимала, что, если брат здесь и еще жив, она должна найти его раньше, чем это сделают они. Любого, кто еще дышит, они тут же убьют. Вампирам, рыщущим на поле брани, не нужны свидетели их рейдов. Сорча подумала, что им с Маргарет сейчас придется действовать, подражая этим стервятникам.

Пытаясь отогнать страх, девушка провела рукой по луку и колчану со стрелами. У них с Маргарет были еще ножи и кинжалы, которые специально для них выковал Роберт — искусный оружейник из их города. Так что сестры не были совсем беззащитны.

— Эти кровожадные вороны убьют нас, — прошептала Маргарет, потуже затягивая грубый коричневый плащ.

— Не убьют, если будут думать, что мы — одни из них.

— Они без сомнения перерезают горло беспомощным умирающим людям. С какой стати им жалеть нас?

— Я не говорю, что они нас пожалеют. Просто, если мы будем рыскать среди тел, как будто это наше обычное занятие, на нас не обратят внимания.

Сорча остановилась над молодым мужчиной, с болью думая, какой короткой оказалась его жизнь.

— Я не могу до него дотронуться.

— Тогда держи поводья, Маргарет, и внимательно наблюдай за мародерами.

Отдав сестре поводья, Сорча склонилась над телом. С тихой молитвой она нежно закрыла мертвые глаза, стараясь, чтобы никто на поле не заметил, что она делает. Взяв меч, кинжал, все ценное из доспехов, она молча поклялась вернуть это родственникам погибшего. Потом медленно, с трудом преодолевая болезненные ощущения, пошла к следующему.

То, что они сейчас делали, нужно было только для отвода глаз. На самом же деле сестры изо всех сил старались разыскать Дугала, но безуспешно. Наклонившись над пятым трупом, Сорча почувствовала, что больше не может вынести этого.

Тела Дугала на поле не было. С одной стороны, такое известие приносило некоторое облегчение, но с другой — вселяло страх за его судьбу. Неужели господу угодно заставить их запятнать совесть грабежом погибших и даже не узнать, что случилось с братом?

— Этот человек очень богато одет, — пробормотала девушка и осеклась. Руки ее застыли на изукрашенных ножнах: широкая грудь рыцаря поднялась и опустилась в глубоком вздохе.

— Только дотронься до этого меча, жадная ворона, и я отправлю тебя прямо в ад, — произнес человек низким глубоким голосом, хриплым от боли.

Девушка с трудом смогла подавить крик. Раненый так сильно сжал ее руку, что край доспехов врезался в кожу. Взглянув на Маргарет, Сорча поняла, что та слишком поглощена наблюдением за мародерами, чтобы заметить ее трудности. Стараясь не показать своего ужаса, девушка взглянула на раненого и вздрогнула.

В его темно зеленых, затуманенных болью глазах сверкала ярость.

— У тебя не хватит сил убить все воронье, рыщущее на этом кровавом поле, мой храбрый рыцарь, — прошептала она.

— Прежде чем умру, я позабочусь о том, чтобы никто из вас никогда не дотронулся до погибшего.

— Ты непременно умрешь, если кто нибудь из мародеров заподозрит, что ты еще дышишь. Но если поверишь мне, то покинешь это проклятое поле живым.