Барбара Картленд - Любить запрещается

Когда они только решили открыть дом для публики, это казалось таким великолепным способом зарабатывать деньги. Естественно, сначала Чарлз был против того, чтобы позволить чужим людям нарушать покой и уединение этого дома, который любил, как не что другое. Это Ария убедила его, что единственным их шансом сохранить крышу над головой было удовлетворять любознательность любителей поглазеть на остатки былой славы.

Когда Чарлз наконец понял, что открыть двери Квинз-Фолли для публики было не только необходимо, но и целесообразно, он тоже воодушевился, но сразу же впал в уныние и с горечью переживал, что реакция на их широкий жест оказалась такой вялой.

В самом деле, неудивительно, что мало кто слышал о Квинз-Фолли, не говоря уж о том, чтобы знать, где находится поместье. Дом стоял посреди узких, извилистых дорог в захолустном сельском зеленом поясе вокруг Хартфордшира, [1]нетронутом и неиспорченном, хотя и находился всего в двадцати пяти милях от Лондона. На дороге, ведущей к Квинз-Фолли, не было ни придорожных гостиниц с бассейнами и разноцветными огнями, ни трактиров, которые прибрали к рукам ловкие поставщики провизии, готовые накрыть изысканный завтрак под старинными сводами у древних очагов.

И все же Квинз-Фолли иногда посещали; наиболее понимающие из посетителей выражали крайнее удовольствие при виде мягкой красоты стен, красного кирпича, возведенных пять столетий назад, и впадали в экстаз перед створчатыми окнами, в изумлении глазели на картины, висящие в банкетном зале, с трудом веря, что перед ними подлинники.

И это все, смотреть было больше нечего! Квинз-Фолли был совсем крошечный. Легенда гласила, что он был построен по приказу королевы Елизаветы, чтобы ей было где провести несколько ночей по-простому, вдали от придворных, фрейлин и слуг. Легенды намекали также, что в ее желании иметь это маленькое убежище было и нечто романтическое, однако не нашлось ничего, что подтверждало бы эти выдумки.

Квинз-Фолли был, несомненно, настоящей жемчужиной Елизаветинской эпохи, к тому же превосходно сохранившейся. Название поместья было, бесспорно, столь же старым, как его фундамент, и можно было только гадать о причинах его появления, ибо в архивах графства Хартфордшир не сохранилось ничего, кроме простого упоминания, что оно было построено по указанию некоего сэра Чарлза Милборна. Может быть, он был лишь одним из череды рыцарей, сложивших свои сердца к ногам женщины, которая подняла Англию к невиданному дотоле величию и чьи обожатели нарекли ее Глорианой.

Портрет королевы висел над камином в банкетном зале. Портрет этот не был ничем знаменит, но весьма удачно запечатлел ярко-рыжий цвет ее волос в детстве. Ария любила его. «Она рыжая, как я», – говорила она, когда была еще совсем крошечной, показывая пальчиком на перевитые драгоценными камнями косы королевы-девы. «Она была великая женщина, – отвечала ей Нэнни, – а ты никогда не будешь, если не научишься владеть собой». Потом она брала Арию за руку и показывала ей старинную надпись, высеченную на лестнице, и заставляла ее читать вслух: «Когда у Милборнов рождается рыжий – жди беды».

Сейчас, глядя на свою питомицу с пышными рыжими волосами на маленькой головке, каждый завиток которых искрился и плясал в солнечном свете, струящемся из распахнутой двери, как будто это были не просто волосы, а золотое пламя, Нэнни вдруг почувствовала, как сжалось ее сердце.

Настоящая красавица! А что может предложить ей этот пустой, разваливающийся дом, кроме общества старухи и вечно ворчащего человека, почти сломленного и уничтоженного в кровавой резне войны?

«Ей надо уехать отсюда», – подумала Нэнни. Но едва она шевельнула губами, собираясь сказать это вслух, как девушка круто повернулась и уже не слушала ее. Она смотрела в открытую дверь.

– Подъезжает машина, – сказала она. – Похоже, дорогая. Бог мой, в самом деле! Это новая модель «бентли».

Она высунулась в оконный проем, чтобы получше видеть. Стоя между выцветшими узорчатыми шторами, когда-то красными, а теперь бледно-розовыми и потертыми, она была спрятана от взглядов входящих в холл.

Девушка смотрела, как «бентли» подъезжает к дому. Из машины вышел мужчина и обошел ее, чтобы открыть дверцу женщине, сидевшей рядом с ним. На нем был свободного покроя серый фланелевый костюм, мужчина был без шляпы и очень загорелый. В том, как он двигался, в его широких плечах и посадке головы было что-то целеустремленное.