Джулия Куинн - Романтическая история мистера Бриджертона

– Они совсем не католики, - возразила Пенелопа, отставляя в сторону свое рукоделие. - Они принадлежат к Греческой Православной церкви.

– Да, но они не принадлежать к англиканской церкви, - сказала с сопением Порция.

– Будучи греками, я очень сомневаюсь, что их сильно волнует, принадлежат они к англиканской церкви или нет.

Глаза Порции неодобрительно прищурились.

– Кстати, откуда ты узнала о греческой религии? Нет, не говори мне, - драматически произнесла она, - Ты должно быть где-то прочитала об этом.

Пенелопа только заморгала и попыталась придумать подходящий ответ.

– Мне бы хотелось, чтобы ты поменьше читала, - вздохнула Порция, - Я бы, возможно, давно бы отдала тебя замуж, если бы ты больше внимания обращала на светские добродетели, и меньше…гораздо меньше на…

Пенелопа просто обязана была переспросить.

– Меньше на что?

– Я даже не знаю. О чем ты думаешь, когда уставишься глазами в пространство и витаешь в облаках все дни напролет?

– Я просто думаю, - тихо ответила Пенелопа. - Иногда мне нравиться остановиться и подумать.

– Остановить что? - хотела знать Порция.

Пенелопа не смогла не улыбнуться. Сам вопрос Порции, казалось, воплощал в себе все то, что отличало мать от дочери.

– Ничего, мама, - сказала Пенелопа, - Правда, ничего.

Порция выглядела так, словно хотела сказать еще что-то, но передумала. А может, она просто проголодалась. Она схватила бисквит с чайного подноса, и сунула его в рот.

Пенелопа собралась, было взять последний бисквит, но затем, решила оставить его матери. Пусть лучше материнский рот будет подольше занят. Меньше всего ей хотелось сейчас беседовать о Бриджертоне.

– Колин вернулся!

Пенелопа оторвала взгляд от книги - Краткая история Греции - чтобы увидеть Элоизу Бриджертон, врывающуюся к ней в комнату. Как обычно, об Элоизе не доложили. Дворецкий Физеренгтонов так часто ее видел в доме, что уже стал воспринимать, как члена их семьи.

– Неужели? - переспросила Пенелопа, удачно изображая (по ее собственному мнению) довольно реалистическое безразличие. Разумеется, она успела засунуть историю Греции под Матильду, роман Филдинга, бывший довольно популярным в прошлом году. Практически у всех этот роман стоял на туалетном столике. К тому же роман было достаточно толст, чтобы закрыть Краткую историю.

Элоиза села за письменный стол Пенелопы.

– Это так, и он ужасно загорел. Думаю, он все время был на солнце.

– Он был Греции, не так ли?

Элоиза покачала головой.

– Он сказал, что война все ухудшила, и находиться сейчас, там стало очень опасно. Вместо Греции, он поехал на Кипр.

– Ну, ну, - сказала Пенелопа с улыбкой, - Леди Уислдаун все-таки ошиблась.

Элоиза улыбнулась дерзкой улыбкой Бриджертонов, и снова Пенелопа подумала, как удачно, что у нее есть такая близкая подруга, как Элоиза. Она и Элоиза были неразлучны, с тех самых пор, как им стало по семнадцать. Они вместе проводили лондонские Сезоны, вместе взрослели, и к ужасу их матерей, вместе стали старыми девами.

Элоиза утверждала, что она еще не встретила подходящего человека.

Пенелопу же, конечно, никто не спрашивал.

– Ему понравился Кипр? - спросила Пенелопа.

Элоиза вздохнула.

– Он сказал, что там было просто чудесно. Как же я хотела бы путешествовать. Кажется, все побывали буквально везде, но только не я.

– И не я, - напомнила Пенелопа.

– И не ты, - согласилась с ней Элоиза, - Слава Богу, что есть ты, не так обидно.

– Элоиза! - воскликнула Пенелопа, кидая в нее подушку.

Но она благодарила Бога зато, что на свете есть Элоиза. Каждый день. Большинство женщин живет без близкой подруги, а у нее есть близкий человек, с которым она может все обсудить и поговорить на любые темы.

Ну, хорошо, почти на любые. Пенелопа никогда не рассказывала Элоизе о своих чувствах к Колину, хотя время от времени думала, что Элоиза догадывается обо всем. Элоизе не свойственно было чувство такта, что еще больше убеждало Пенелопу в том, что Колин ее никогда не полюбит. Если бы Элоиза, на мгновение подумала, что у Пенелопы есть реальный шанс выйти замуж за Колина, она бы с беспощадностью, которой позавидовал бы любой армейский генерал, тут же начала строить матримониальные планы в отношении Пенелопы.

Если бы дошло до этого, Элоиза была бы самым подходящим человеком.

“…а потом он сказал, что на море было небольшое волнение, поэтому он перегнулся за борт судна и…”, - Элоиза нахмурилась, - Ты совсем не слушаешь меня.