Кэтрин Смит - В ночи

И вдруг сама судьба решила ей помочь снять напряжение. В дверях появилась служанка:

– Прошу прощения, миледи, пришел человек с цветами, которые вы заказывали. Возникла какая-то проблема.

Явно не это хотелось услышать Октавии. Она примирительно посмотрела на Мойру и извинилась:

– Я всего лишь на минутку, обещаю.

– Можешь не торопиться. Постараюсь не поранить снова палец в твое отсутствие.

Подруга рассмеялась и вышла из комнаты. Когда Мойра закончила украшать последнее окно, Октавия еще не вернулась.

И что делать теперь? Она, конечно, могла пойти поискать Октавию, но не было желания участвовать в решении цветочных проблем. Оставалось только развесить омелу в дверных проемах и в разных концах комнаты.

Мойра взялась за лестницу, которую Джонсон – крупный мужчина, служивший дворецким у Октавии, – принес раньше, и начала украшать комнату омелой. Сегодня здесь не будет недостатка в поцелуях. Конечно, все будет в соответствии с правилами приличий и праздничным обычаем. Достойные молодые люди будут добиваться Минни как раз под этими ветвями. На виду у Мойры, конечно.

Взобравшись по ступенькам, чтобы прикрепить последнюю ветку, Мойра изо всех сил старалась дотянуться до нужного места. Она не смогла точно рассчитать, где прислонить лестницу к стене. Ей помешала висевшая рядом картина. Она поднялась на цыпочки, потянулась вправо, еще чуть-чуть… О-о-о!

Тут лестница наклонилась, резко качнулась назад. Мойра инстинктивно стала хватать руками воздух, тшетно пытаясь сохранить равновесие. Лестница упала, увлекая ее за собой на пол. Но вместо пола Мойра оказалась в объятиях. Ее крепко обхватили, чуть ли не расплющив грудь. Она не видела, кто это был, только ощущала чистое тепло сильного мужского тела.

– Держитесь, – проговорил Уинтроп Райленд. Ее колени были готовы подогнуться, ноги не держали. От пережитого испуга сердце чуть не выскочило из груди, а его голос лишь усилил волнение. Внутренне сжавшись, она попыталась отстраниться, чувство приличия заставило ее как можно дальше отодвинуться от него.

Он и не подумал отпустить ее, как это сделал бы любой благовоспитанный человек. Он просто стоял, обнимая ее совершенно недопустимым образом, и ждал, когда она посмотрит на него и встретит его неописуемый взгляд. Нет, она поступит по-другому. Она не позволит ему завлечь себя и потребует, чтобы он оставил ее в покое.

Ее решимость длилась секунды три. Голубые глаза, опушенные длинными, загнутыми вверх ресницами, смотрели на нее открыто из-под мягко изогнутых бровей. Ей казалось, что в его лице не было ни изъяна, все было правильным. Мелкие недостатки могли бы испортить и более впечатляющие лица, но только не его. Господи, как он красив! И он наверняка знает это. Такие мужчины обычно хорошо понимают, как они привлекательны.

Из своего небольшого опыта она знала, что красивые мужчины часто предпочитают особые компании себе подобных. Но Уинтропу Райленду явно нравилось общество женщин.

В то же время ей пришло в голову, что он и к ним совершенно равнодушен. По этой причине она сделала вывод, что больше всего он любит самого себя, хотя старательно скрывает это.

Его темные волосы были слегка напомажены, щеки порозовели, как у человека, пришедшего с холода. Глаза улыбались, собирая морщинки в уголках, на щеках обозначились ямочки. Может, он смеется над ней, сквозь тонкую ткань платья слыша, как бешено колотится ее сердце? И почему ей не пришло в голову надеть что-нибудь более изящное, а не этот бледно-голубой утренний капот? Она, должно быть, смотрится бесполой.

Тогда почему он глядит на нее так, словно она ему нравится такая, какая есть?

– Должен сказать, леди Осборн, мне частенько хотелось, чтобы женщины падали в мои объятия, но я и не представлял, что это произойдет.

Низкий, вкрадчивый, с богатыми модуляциями, это был голос джентльмена. Но в нем было столько откровенного лицемерия, что Мойра вздрогнула. В манере говорить звучала насмешка, словно он хотел, чтобы все знали, что он притворяется.

– В самом деле, мистер Райленд? Надо же, какие милые фантазии посещают вас. А вот я обычно думаю, что упаду, только когда падаю.

Его глаза посерьезнели. Отлично, ее тон подействовал. Обычно ей была чужда такая ядовитая вежливость, хотя она знала многих, которые довели умение общаться таким образом до совершенства. Жаль, что к ним, судя по всему, принадлежит и Уинтроп Райленд.

С сияющими глазами он продолжал удерживать ее, хотя теперь она твердо стояла на полу. Он должен бы знать, что поступает совершенно неприлично, что через ткань платья она чувствует, как он прижимает ее к себе, как их ноги соприкасаются по всей длине.