Кэтрин Смит: Снова с тобой

Лондон

Апрель, 1818 год

Он и она были одного поля ягоды.

Стоя у балюстрады на хорах, Норт Шеффилд следил за своей добычей, пока она, улыбаясь обнимавшему ее симпатичному молодому лорду, скользила по мраморному полу бального зала, сияя бриллиантами в волосах, в платье, которое представляло собой последнее достижение моды.

Она выглядела так, словно с пеленок вращалась в высшем обществе. Он — тоже. Но между ними лежала огромная пропасть. Ей страшно хотелось войти в этот мир. Норта эта тема уже давно перестала волновать. Ровно с того момента, когда высший свет совершенно недвусмысленно дал ему понять: он может выглядеть как один из них, по его неуместное появление на свет не дает ему права являться одним из них.

Незаконнорожденные — существа другого, низшего порядка, если только они не появились на свет под видом законнорожденных. Ни Норт, ни девушка, весело смеявшаяся там, внизу, не могли претендовать на такую привилегию. Отец Норта по крайней мере признал его. Отец девушки стоял от нее в каких-нибудь десяти футах. Если ее родитель и имел представление, кто она такая, то очень умело это скрывал.

Бедная девочка! Прежде чем ночь подойдет к концу, ее жизнь будет разрушена. Никто не бросится ей на помощь, тем более отец. Ее выкинут на улицу, если не отправят прямиком в Ньюгейтскую тюрьму. Как только Норт разоблачит ее, он больше не будет знать о судьбе девушки. От этого становилось грустно.

Тяжело вздохнув, Норт вынул из кармашка часы, чтобы сверить время.

До полуночи оставалось пять минут. Помощники должны ждать его на улице. Ему не хотелось заставлять их и особу, которая была с ними, томиться дольше. Обычно Норт не утруждал себя подобными сантиментами, но сегодня был особый случай.

И, как ему казалось, самый грязный. Повернувшись к залу спиной, Норт по кроваво-красному ковру направился к лестнице.

— В карете у входа ожидают три человека, — обратился он к лакею, спустившись на один этаж. — Пригласите их сюда.

Коротко кивнув, лакей отправился выполнять поручение, а Норт, озабоченно прищурившись, смотрел ему вслед.

В ожидании помощников он остался один в небольшом роскошном вестибюле, на стенах которого позолота сочеталась с бордовыми и кремовыми тонами. Норт надеялся, что Фрэнсис не станет вытаскивать наручники. Ему не хотелось оскорблять леди Амелию. Так она себя величала. А вот достойно ли воспримет она последствия собственной аферы, будет зависеть от нее.

Господи, как же он будет рад, когда все это закончится! У ситуации был весьма неприятный привкус. Можно было бы просто отпустить Амелию, забыв обо всех доказательствах против нее. Речь ведь шла не о том, что она кому-то нанесла ущерб. Просто девица попыталась взять от жизни то, что, как она считала, принадлежало ей по праву. Конечно, это сразу вызвало подозрения. Если бы такого не случилось, никому бы и в голову не пришло нанимать Норта, чтобы выведать правду. Прошлогоднее фиаско «Карабу» заразило паранойей все общество, поэтому каждый новенький оказывался под подозрением.

Именно по этой причине Норт не мог отпустить леди Амелию. Даже когда ему первому удалось проникнуть в ее тайну, он понял, что невозможно просто дать ей уйти. Отпустить ее — значит стать лжецом. И не только. Ведь если правда все-таки вскроется, тогда он лишится доверия. Он, не мог позволить, чтобы позорили его имя. Достаточно было одного факта рождения и нынешнего положения, которое лежало на нем пятном.

Незаконнорожденный сын виконта Крида и актрисы-шотландки Нелл Шеффилд, Норт большую часть своей жизни прожил в стороне от света. Его с радостью принимали и любили в мире, к которому принадлежала мать. После ее смерти пришлось переехать к отцу и братьям и жить у них, к вящему недовольству леди Крид. Вот к этому миру, миру отца, Норт стремился со всем отчаянием. До какой-то поры. И в конце концов оставил эту тщету.

Теперь те же самые люди, которые когда-то не желали с ним знаться, платили ему деньги зато, чтобы он расчищал за ними грязь и охранял их непотребные секреты. Совершенно неожиданно Норт стал востребован и популярен у аристократов. Он берег их тайны, как свои собственные. Но при этом постоянно напоминал себе, что не стоит заблуждаться и принимать их заверения в дружбе за нечто большее, чем ни к чему не обязывающую формальность, которая так же прочна, как воск.

Если Фрэнсис поторопится, то с этим делом можно будет покончить быстро. Вдобавок предстояло выйти из тени, кое с кем поздороваться, и тогда люди, которые с ним знакомы, увидят его и сразу начнут судачить. Они заподозрят, что он объявился здесь неспроста. Норт редко появлялся в обществе, только когда вел какое-нибудь расследование. Не хотелось отвечать на вопросы. Не хотелось, чтобы леди Амелия страдала еще больше.