Карен Смит - Ночь, которая решила все

— Будет лучше, если ты вернешься на вечеринку первой, — предложил Лукас Хантер Оливии, застегивая ремень. Все еще находясь в смятении от страсти, которая охватила его так неожиданно и непреодолимо, и которую он не мог ни объяснить, ни понять, он произнес это более резко, чем хотел. Повинуясь безумному желанию, он пригласил эту женщину в свой кабинет, где они поговорили немного, а потом…

Пока она застегивала шелковую блузку цвета слоновой кости и поправляла юбку, в комнате царили напряженное молчание и неловкость. В первый раз с того момента, как они встали с черного кожаного дивана, Оливия подняла глаза и их взгляды встретились.

— Хорошо, может, так нам удастся избежать сплетен, — голос Оливии все еще был хриплым: они предавались любви так страстно, что она до сих пор не мота перевести дух.

Предаваться любви. Как глупо это звучит. Всякий раз, встречая Оливию Макговерн в холле «Баррингтон корпорейшн», Лукас чувствовал, как по всему телу пробегают искры. А сегодня, когда они разговорились на вечеринке, а потом поцеловались под омелой, искры вспыхнули огнем. Лукас выпил лишь бокал легкого пунша, так что вино здесь было ни при чем. Но самое главное — Оливия оказалась девственницей!

Девственница.

Этого он никак не ожидал. Про Оливию и ее босса, Стенли Уиткомба, ходили слухи, которые, казалось бы, подтверждались тем, что она нередко задерживалась в его кабинете по вечерам; всем было известно, что они симпатизируют друг другу; Оливия исподтишка бросала на него взгляды, полные обожания…

— Лукас…

— Давай не будем ничего объяснять, Оливия. Считай, во всем виноват праздник. Очарование Рождества. Мы просто поддались настроению. Я только сожалею, что… Я имею в виду, если бы ты мне сказала, что это в первый раз…

Ее щеки зарделись от смущения.

— Я не могла даже подумать, что такое произойдет.

— Я тоже.

Беззащитность и растерянность в ее глазах говорили Лукасу, что Оливия и в самом деле удивлена сумасшествием страсти, охватившей их, не меньше, чем он. Но тут же напомнил себе, что она была помощником адвоката, готовилась к самостоятельной практике и имела виды на своего босса. К тому же последняя пассия отбила у него желание ждать от женщины чего-то большего, чем нескольких приятных мгновений.

— Возвращайся к остальным, Оливия. Ничего страшного не случилось, давай обо всем забудем.

Она помедлила, провела рукой по длинным каштановым волосам и открыла дверь. Он сможет забыть ее, сказал себе Лукас, когда дверь за ней закрылась.

И забудет.

Где-то снаружи звенели рождественские колокольчики. Лукас глубоко вдохнул задержавшийся в кабинете аромат духов Оливии. Он вспомнил ее атласную кожу и дрожь своего тела в тот миг, когда овладел ею.

Он должен забыть ее. Потому что никогда больше не откроет сердце женщине.

Оливия быстро шла мимо олеандровых деревцев, обрамлявших кирпичную стену бокового входа в «Баррингтон». Ее неотступно преследовал аромат цитрусовых, который она всегда так любила. Но за последние несколько недель…

Теперь ясно, почему ее тошнило после завтрака, а на ланч она предпочитала лишь чашку чая, и почему этот «вирус», приставший вскоре после Рождества, до сих пор преследует ее. Потому что это вовсе не вирус.

Врач, к которому Оливия пришла на консультацию, сразу все понял — она беременна.

Компания «Баррингтон корпорейшн» владела сетью гостиниц от самых маленьких в Штатах до шикарных отелей в Европе. Оливия ткнула кнопку третьего этажа, на котором находился Юридический отдел. Она привыкла планировать свою жизнь, собиралась стать адвокатом. Мечтала связать свое будущее с надежным, твердо стоящим на ногах человеком — своим боссом.

А теперь… Что ей делать теперь?

С ней никогда такого не случалось. Черт побери, она вообще в первый раз была с мужчиной. И что потом? А ничего! Вернулись на вечеринку порознь.

Эта ночь, ее неосторожность, трепет, какой она испытала, впервые увидев Лукаса Хантера, пришедшего работать в «Баррингтон» полгода назад, теперь изменят ее жизнь навсегда!

Зайдя в лифт, Оливия невольно положила руку на живот, пытаясь защитить себя от приступов тошноты, и лифт понес ее на третий этаж. Так или иначе, она будет любить этого ребенка. Она…

Двери лифта открылись. На площадке стоял Лукас, сексуальный и привлекательный как всегда. Во рту у Оливии пересохло, а руки стали холодными и влажными. На нем был тот же темно-синий костюм из тонкой шерсти, что и в ту ночь, на праздновании Рождества. Светло-русые волосы растрепаны, как и тогда…