Кэтрин Смит: В ночи

– Поесть? – Она рассмеялась. – Большинство моих платьев стали мне узки.

– И ты никогда не выглядела лучше, чем сейчас. – Поднимаясь, он потянул ее за собой. – Нам нужны сандвичи с огурцом, твои любимые. И куча маленьких пирожных.

Есть не хотелось, спорить с Натаниэлем тоже. Он всегда знал, что ей нужно, лучше, чем она сама. Она позвонила и сказала миссис Райт, что им подать. Меньше чем через двадцать минут та вернулась с маленькой тележкой, нагруженной сандвичами, пирожными, чаем и всем необходимым для стола.

Как всегда, ее друг был абсолютно прав. Еда – вот что ей было нужно. Она позволила Мойре отвлечься и придала ей сил. После нескольких сандвичей и чашки чаю, она почувствовала себя много лучше.

– Достаточно говорить обо мне и о мелодраме из моей жизни, – заявила она, ухватывая очередной сандвич с тарелки. – Расскажи, чем ты занимался все эти дни. Ты отлично выглядишь.

Он покраснел от ее похвалы.

– Благодарствую. Оставленный твоей нежной заботой, я провел уйму времени, обретя обожание со стороны некоего милейшего Мэтью.

Мойра подняла брови. Это новость. И хорошая.

– В самом деле? Он дал тебе понять свои намерения? Смущение Натаниэля достигло апогея. Он выглядел таким юным, невинным и влюбленным.

– Скажем так: его интерес ко мне ясно обозначился. – Мойра умирала от любопытства, но не хотела его показывать.

– Расскажи мне все.

К тому времени как Натаниэль закончил описание достоинств, доблестей и красоты дорогого Мэтью, она не только порадовалась за своего друга, но и позавидовала ему. Натаниэля и Мэтью, судя по всему, мало заботило, можно ли довериться друг другу или как выразить свое чувство. Возможно, потому, что оба они были мужчинами. Ее сложности в отношениях с Уинтропом происходили, вероятно, из-за того, что они были разного пола.

Но может, эти двое так долго создавали защиту вокруг себя, что просто разучились открываться для других людей?

– Однако он сказал, что мой бордовый жилет делает меня похожим на раздувшуюся малиновку, – поделился своим огорчением Натаниэль.

Мойра усмехнулась. Мэтью был прав.

– О, я абсолютно уверена, что ты и сам подозревал это, так что извини его.

Натаниэль вдруг посерьезнел.

– Это вновь возвращает нас к твоей дилемме. Не хотелось бы бередить раны, но как ты поступишь?

– А что мне остается делать? – У нее появилась некая идея, на которую он ее натолкнул. Но выложила бы ее только в случае, если бы поняла, что ошиблась. Она не собиралась оставаться единственной, кто мог бы снова вернуть Уинтропа к выяснению отношений.

– Если он вдруг попросит у тебя прощения, ты уверена, что сможешь искренне его простить?

Снова прозвучало это безымянное, но безошибочно узнаваемое «он». Мойра ответила без промедления:

– О да. – В конце концов, именно этого она и желала. – Но я не верю, что он когда-нибудь снизойдет до этого.

В день, когда должна была состояться церемония обручения Минни, Мойра укрылась в своей комнате, почти не выходя оттуда. Когда подойдет время готовиться к вечеру, покончить с заточением уже не будет трудно.

Если бы она считала себя трусихой, она бы первой призналась в этом, но тут был другой случай. Она заперлась не оттого, что избегала столкновения со своей матерью. Она боялась, что не выдержит и набросится на нее с кулаками.

Элоиза Баннинг была мелким тираном. Она влетела в дом Мойры и тут же попыталась взять власть в свои руки. К счастью, слуги все отлично поняли. Положение виконтессы было значительно выше, чем какой-то миссис. Пусть даже эта миссис – собственная мать виконтессы. Как только Элоиза отдавала очередное распоряжение, слуги являлись к Мойре, и ей приходилось делать двойную работу, потому что каждый раз требовалось пересматривать то, что напридумывала ее мать.

Обычно Мойра старалась ублажить ее. Это была привычка, выработанная долгими годами совместной жизни. Но только не теперь. Сейчас единственное, что хотелось Мойре, – сказать старой ведьме, чтобы она не вмешивалась. Собственно, она и сторонилась матери, чтобы удержаться от таких слов.

Разумеется, дом Мойры не был убран надлежащим образом. И одета она была некстати. Церемонию подготовили не так. Элоиза должна была бы сразу понять, что важные вещи Мойре доверять нельзя.

– Убранство для дома, мама, выбирала сама Минни, – объясняла ей Мойра. – Если тебе это не нравится, обращайся к своей другой дочери.

Конечно, Минерве не было сказано ни слова.