Ширли Басби: Шепчи мне о любви

— Ну, к дьяволу все это!

Обняв ее без всяких церемоний, он впился в ее губы хищным поцелуем, как изголодавшийся набрасывается на еду, и только когда Ройс почувствовал, что жена обвила его шею руками и ее губы раскрылись ему навстречу, он сделался более нежным. Прижав ее к себе, он осыпал неистовыми поцелуями лицо жены, ее шею, грудь, бормоча свирепо:

— Ты просто маленькая нахалка! Как тебе не стыдно! Считать меня охотником за приданым! Какая глупость, бессовестная глупость! Да я влюблен в тебя, смешная девчонка! Я люблю тебя с того самого утра, когда спустился вниз по лестнице и обнаружил тебя на кухне играющей в карты с Захари и его друзьями…

Моргана закрыла глаза. Сердце ее забилось глухими, болезненными толчками. Открыв их, снова, она взглянула на мужа со страхом и обожанием, едва осмеливаясь поверить тому, что слышала. Ройс смотрел на нее с таким укором и любовью; теплые искорки в, топазовых глазах говорили ей самые чудесные вещи, какие только можно вообразить. Горькое раскаяние боролось в ней с мучительной нежностью, пока она смотрела в эти глаза. О Господи Боже, она была ужасно не права! Но он все-таки любит ее!

Пытаясь оправдаться, Моргана беспомощно запричитала:

— Но ты мог бы жениться на ком угодно, на любой красавице, на дочери лорда! А ты выбрал меня — воровку, подзаборницу, обитательницу Сен-Джайлса. И когда обнаружилось, что я знатна и богата, о чем еще я могла подумать?

Заключив жену в объятия, Ройс нежно поцеловал ее, и Моргана прильнула к нему со всем пылом вернувшейся страсти. Несколькими минутами позже он отодвинул ее от себя и сказал хрипло:

— Ты должна была понять, что я с первого взгляда на твое прелестное лицо влюбился без памяти!

— О Ройс! — выдохнула Моргана с изумительной улыбкой. — Как я люблю тебя!

— Смею надеяться! — ответил он с грубоватой искренностью, и насмешливые, нежные искорки танцевали в его глазах. — После всего, через что я прошел, чтобы заполучить тебя! Ты стоила мне целое состояние! И чуть не стоила мне жизни! Изволь любить меня до последнего вздоха — это самое малое, что я вправе требовать!

— О, буду, буду! — воскликнула Моргана, быстро целуя мужа куда попало — в подбородок, нос, щеку. — До смерти и после того!

Ее черная кудрявая голова прижалась к его подбородку, руки сплелись, и они долго стояли вместе, говоря друг другу слова, которые все влюбленные жаждут слышать и лелеют вечно. Лишь когда они собрались уходить, Моргана вернулась к бумаге, составленной Джулианом.

— Ты действительно считаешь, что мне следует принять это? И я буду независимой от тебя? — спросила она мужа. Он взглянул на нее.

— Не слишком независимой, я полагаю! — нежно поддразнил ее Ройс. Он коснулся шутливым поцелуем ее носа, а потом сказал серьезно:

— Джулиан — человек с чувством собственного достоинства. Он почти потерял все, что считал своим, и только благодаря твоей щедрости не разорился и сохранил имя. Он сделает все, о чем бы ты ни попросила, но и тебе придется выполнить его просьбу. Ради него, ради его душевного спокойствия возьми эти деньги: это не имеет большого значения для тебя, но для него — первостепенное.

С задумчивым выражением лица Моргана медленно кивнула:

— Я не подумала об этом. Ты прав.

Рука об руку они направились к могиле ее родителей. Медленно садившееся солнце золотило плачущих ангелов, простиравших крылья над могилами. Моргана различила на холодном мраморе даты смерти Эндрю и Эстер. Слезы задрожали на ее ресницах.

— Они были вместе так недолго…

— Но они любили друг друга, как мы с тобой, дорогая, — нежно произнес Ройс. И вдруг, пристально глядя в лицо жены, он спросил:

— Ты не возражаешь, если мы покинем все это? В Америке совсем другая жизнь. Там у нас нет титулов…

С глазами, блестевшими от слез, Моргана покачала головой.

— Я хочу только одного — быть твоей женой, — ответила она просто, чем заслужила горячий поцелуй мужа. Честность, однако, заставила ее добавить:

— Если бы я выросла здесь, как Джулиан, мне, наверное, было бы больно расставаться с Сен-Одри-Холлом, но Сен-Одри-Холл, как он ни прекрасен, мало значит для меня. — Она взглянула на Библию матери, которую держала в руке. — А вот это… это значит для меня все: она принадлежала ей, и я буду хранить ее до конца дней моих.

С неуловимым выражением в глазах Ройс спросил жену:

— А ее письмо? Что ты собираешься делать с ним? Моргана пристально посмотрела на мужа. Очень медленно она спросила в свою очередь: