Тереза Медейрос - Его изумительный поцелуй

Почему-то перед ее внутренним взором появилось улыбающееся лицо Поппи, и сердце Кларинды заныло от боли.

Может, ей стоит смириться с тем оцепенением, которое охватило ее, когда она распрощалась с Эшем у могилы их сына? Разве это не лучше, чем чувствовать, как ее пульс буквально взрывается каждый раз, когда он входит в комнату, и вечно желать того, что она испробовала лишь дважды? Разве не лучше вообще ничего не чувствовать, чем рисковать всем?

Кларинда наконец приблизилась к алтарю. Когда она подошла к Максу, он взял ее за руку и серьезно ей улыбнулся.

Викарий открыл молитвенник и откашлялся. Он уже было открыл и рот, но тут двустворчатые двери, расположенные в конце комнаты, распахнулись и в гостиную быстрым решительным шагом вошел Эштон Берк.

Пальцы Макса сильно сжали ее руку, а Кларинда почувствовала, как ее оцепенение вмиг исчезло. Сердце подскочило у нее в груди и застучало громко, как барабан. Прижав руку с букетом к животу, Кларинда пожалела о том, что попросила горничную так туго зашнуровать ей корсет, чтобы она смогла влезть в бронзовую шелковую тафту. Перед ее глазами заплясали какие-то пятна, и на мгновение ей показалось, что она готова сделать какую-нибудь глупость — упасть в обморок, например.

Сюртук Эша был расстегнут, и в распахнутом вороте сорочки виднелась мощная загорелая колонна его шеи. Ему было просто необходимо побриться и подстричься. Он не мог бы выглядеть хуже, даже если бы спускался по сходням пиратского корабля.

Отец Кларинды встал, размахивая своей тростью.

— Какого дьявола он тут делает? — воскликнул он.

— Я бы тоже очень хотел это знать, — проговорил Макс, когда Эш остановился в середине прохода к алтарю.

— Я понимаю причину вашего возмущения, сэр, — обратился Эш к отцу Кларинды, поднимая руку в знак тишины. — После того горя, которое я причинил вашей дочери, вы имеете полное право позвать своего егеря и попросить его застрелить меня. Будь я на вашем месте, я поступил бы именно так. Боже, да я непременно пристрелю каждого, кто посмеет прикоснуться к нашей Шарлотте хотя бы пальцем, прежде чем ей исполнится двадцать пять… нет, тридцать пять лет.

— А кто такая Шарлотта? — спросил Люк, недоуменно хмурясь.

— Моя дочь, — ответил Эш. — Наша дочь. Та дочь, которую мы с Клариндой обязательно произведем на свет после того, как поженимся.

— Она не выйдет за тебя, — промолвил Макс. Вид у него был такой, будто он сам с радостью пристрелил бы Эша. — Она выходит замуж за меня.

— Это верно, — согласилась Кларинда, выпрямляясь в полный рост и награждая Эша самым высокомерным из своих взглядов. — Я не выйду за тебя замуж. Я выйду за него, — добавила она, указывая кивком головы на Максимилиана.

— Я был чертовым идиотом, когда не попытался остановить твою прошлую свадьбу. И если ты считаешь, будто я стану наблюдать за тем, как ты выходишь замуж за моего брата, то ты еще глупее, чем я был раньше, — проговорил Эш.

Настала очередь герцога вскочить на ноги.

— Немедленно прекрати нести чепуху, Эштон! Ты ставишь себя в идиотское положение! Ты позоришь всю нашу семью! — Он с отвращением покачал головой. — Впрочем, увы, уже не в первый раз.

Эш посмотрел отцу в глаза.

— Прошу прощения, ваша светлость. Знаю, что все это вас шокирует, однако я впервые пытаюсь поступить по совести и чести. Боюсь, у мисс Кардью нет выбора, — заметил Эш. — Я ведь уже скомпрометировал ее. Дважды. Хотя… вообще-то четыре раза, если считать ту ночь в пустыне. — Повернувшись к Кларинде, Эш наградил ее ленивой улыбкой, от которой у той в туфельках подогнулись пальцы. — Что, если я скажу четыре с половиной?

Герцогиня громко вскрикнула.

— A-а, мама, привет! — радостно поздоровался Эш. — Ты отлично смотришься в своем нарядном платье.

— Ты… — Макс с рыком бросился вперед.

Схватив жениха за руку, Кларинда изо всех сил потянула его к себе, заставляя либо остановиться, либо потащить ее за собой.

Она едва узнавала Макса. Его красивое лицо исказилось чудовищной гримасой, а верхняя губа скривилась от ярости.

— Мне понадобилось девять долгих лет, чтобы уговорить ее. Убедить в том, что она заслуживает хорошего мужа, дом, собственных детей, — сказал он. — Думаешь, ты имеешь право вот просто так ворваться сюда и все это погубить? Так же, как ты погубил ее?

— Прости меня, Макс, — сказал Эш. Ни в его голосе, ни в лице не осталось и тени насмешки. — У меня никогда и в мыслях не было причинить Кларинде хоть какой-то вред. Или тебе. Хотите мне верьте, хотите — нет, но я люблю вас обоих.