Барбара Картленд: На крыльях любви

— Аманда первой войдет в столовую, и потом уже леди Гамильтон, правда, мамочка?

На лице миссис Берк отразилось возмущение.

— Помолчи, Генриетта. Не смей даже произносить имени этой женщины. Уверена, лорд Ревенскар не позволит своей будущей жене общаться с дамой, если та не вхожа в высшее общество.

— Не говоря уже о женах всяких там баронетов, — невозмутимо продолжала Генриетта. — Представь, Аманда, леди Данкли смотрит на тебя, а ты на нее никакого внимания. Вот язва! Как только увидит нас с папой, обязательно подденет: «Скажите, пожалуйста, викарий, как это ваша семья умудряется расти с такой скоростью?»

— Перестань сейчас же, Генриетта, — рассеянно заметила миссис Берк. Она совсем не следила за стрекотней своей шестнадцатилетней дочери, поскольку в данный момент старательно укорачивала платье своей старшенькой. Не разжимая губ — изо рта торчали булавки, — дама проговорила:

— Повернись чуть-чуть левее, Аманда. Нет, платье тебе все еще длинно. Ума не приложу, в кого ты такая кроха? Меня Господь ростом не обидел, а уж отец твой и вообще под шесть футов.

— Прости, что причиняю тебе так много беспокойства, мамочка, — ласково сказала Аманда.

— Ну что ты, малышка, какое там беспокойство, — возразила миссис Берк. — Просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя бедной родственницей среди столичных гостей лорда Ревенскара.

Аманда ничего не ответила. Она понимала, что, как бы хорошо ни была одета, среди искушенных дам и элегантных светских щеголей — они приехали в замок в изящных экипажах и кабриолетах два дня назад — все равно будет выглядеть неловкой провинциалкой.

Деревянная церковь располагалась в парке обширного поместья лорда Ревенскара, и для детей викария Берка давно стало развлечением наблюдать за тем, как к его сиятельству на «дикие гульбища» — выражение местных жителей — съезжаются гости.

Уже несколько лет семья викария не видела лорда Ревенскара. Только иногда мелькнет за окошком разукрашенной кареты его лицо или стрелой пронесется на лошади по парку всадник в сопровождении свиты из дюжины человек.

Аманду никогда не интересовал ни сам лорд, ни устраиваемые им вечера, но Генриетта только о них и думала.

— По-твоему, чем они там занимаются? — как-то спросила она Аманду, когда сестры готовились ко сну. Сквозь ветви деревьев ярко светились окна замка, золотистые блики скользили по неподвижной глади озера.

— Едят и пьют, разговаривают и, наверное, танцуют, что же еще, — ответила Аманда.

— А по-моему, не только это, — не унималась Генриетта. — Иначе почему все так шокированы поведением леди Гамильтон? Некоторые даже прощают ее, ведь она осчастливила самого лорда Нельсона, а вот лорд Ревенскар, похоже, никому не принесет счастья.

— Не могу понять, почему он так тебя интересует, — улыбнулась Аманда.

— Еще как! — возбужденно произнесла Генриетта. — Тебе хорошо, Аманда. Ты выполняешь день за днем, год за годом одну и ту же работу, не видишь никого, кроме крестьян, и довольна. А я хочу уехать в Лондон.

Аманда рассмеялась, но, когда на следующий день она шла по дороге к замку, чтобы набрать цветов и украсить ими алтарь в церкви — цветы обычно брали из оранжерей замка, — разговор с Генриеттой вдруг всплыл в памяти.

Аманда вошла в сад через боковую калитку и направилась по лужайке к оранжереям. Ласкали взор бледно-желтые нарциссы, головки которых походили на золотые гинеи; начинали цвести азалии. Весна в этом году запоздала, на Ла-Манше то и дело бушевали сильные бури.

Аманда глубоко вздохнула. Два теплых весенних дня — и совершилось чудо. Деревья покрылись нежной зеленой листвой, яблони, груши, сливы расцвели бело-розовыми цветами. Аманда окинула сад внимательным взглядом до самого конца, где начинался крутой спуск к реке.

Неудивительно, подумала она, что лорд Ревенскар зимой приезжает сюда реже. Когда с моря дует пронизывающий ветер, а над небольшой речушкой, которая протекает по деревне, поднимается сырой, всюду проникающий туман, в этих местах не очень-то уютно.

Ревенскрай — так называлось поместье — упоминался еще в кадастровой книге [1] Кадастровая книга — земельная опись Англии, произведенная Вильгельмом Завоевателем в 1086 г. (Здесь и далее примеч. пер.) , а замок был построен до вторжения норманнов. Потом они захватили его, перестроили и превратили в неприступную крепость.