Барбара Картленд - Стрелы любви

Англия, 1820 год

— …Так выпьем же, леди и джентльмены, за жениха и невесту и пожелаем им много счастливых дней и… ха-ха… веселых ночей!

Краснолицый весельчак, заплетающимся языком произнесший это пожелание, высоко поднял бокал, а затем одним махом опрокинул его в могучую глотку. Не удержавшись на ногах, он плюхнулся в кресло под громовой хохот приятелей.

Мелисса окинула взглядом праздничный стол. Все гости, казалось ей, были на одно лицо: коренастые, широкоплечие, с грубыми, обветренными физиономиями и хриплыми голосами — окрестные помещики, заядлые охотники и отчаянные выпивохи. Друзья ее новой мачехи.

Все они были уже, как сами это называли, «малость под мухой». «Должно быть, начали пить еще по дороге в церковь», — неприязненно подумала Мелисса.

Стол, накрытый в огромном банкетном зале замка Рандел, сделал бы честь Эпикуру. Нескончаемым потоком сменяли друг друга изысканные блюда — и каждое из них прекрасно смотрелось бы и на столе самого принца-регента. Но гости больше интересовались редкими винами, и слуги сбились с ног, наполняя бокалы.

«Надо было поставить по лакею за каждым креслом, — подумала Мелисса, — чтобы не было такой суеты».

Мелисса понимала, что у отца не было иного выхода, но сердце ее сжималось при мысли, что Хестер Рандел займет место ее матери.

Гости много пили, ели торопливо и жадно, перекидывались шутками, вызывавшими всеобщий смех. Смысла большинства шуток Мелисса не понимала, хотя догадывалась, какого сорта эти остроты. Но лучше уж разглядывать гостей, чем смотреть в конец стола, где рядом с ее отцом сидела новобрачная.

«В белом платье и фате! — подумала Мелисса. — А ведь ей уже за сорок!»

Когда отец сказал ей, что решил жениться на Хестер, Мелисса долго не могла поверить. Но теперь понимала: этого следовало ожидать.

После смерти супруги Дензила Уэндола Хестер Рандел зачастила в Мейнор-хауз: сперва с выражением соболезнования и предложением дружеского участия, затем и вовсе перестала утруждать себя придумыванием предлогов. Она приезжала по нескольку раз в неделю, привозила персики и виноград из теплиц своего замка, деликатесы, специально выписанные из Лондона, и, что страшнее всего, — лошадей. Породистых скакунов, которые, как уверяла Хестер, нуждались в твердой руке и умелой выучке Дензила Уэлдона… Но как мог отец поддасться на столь очевидные уловки и угодить в расставленную ему западню?..

— До чего же невеста похожа на свою любимую лошадь! — прошептал над ухом Мелиссы кто-то из гостей, когда Хестер, опираясь на руку престарелого дядюшки, поднималась по ступеням церкви перед началом брачной церемонии.

— Я тоже люблю животных, — хохотнув, ответил другой, — но не в постели же!

Да, если бы не нежданная удача, Хестер Рандел наверняка осталась бы старой девой. Но Дензил Уэлдон прельстился — нет, не красотой, не умом, не душой Хестер, а ее чековой книжкой, конюшнями и немыслимой роскошью замка Рандел.

— Папа, как ты мог? — спросила Мелисса, узнав о его решении.

— Мелисса, у меня нет выхода, — резко ответил он. — Пока твоя мать была жива, ее отец давал нам деньги — немного, но на жизнь хватало. Меня же он всегда терпеть не мог. Для меня он ничего не сделает.

— Неужели он не захочет помочь мне? — робко спросила Мелисса.

— Когда ты родилась, твоя мать написала ему, надеясь тронуть этим известием его сердце, — ответил Дензил Уэлдон. — Он ответил через адвоката. Определил размер пособия и предупредил, что, если мы еще раз попытаемся с ним связаться, — немедленно лишит нас содержания.

Мелисса слышала эту историю и раньше. Отец Элоизы был против ее брака с Уэлдоном — обаятельным повесой, скандально известным своими любовными похождениями. Но ведь, женившись, Дензил остепенился и двадцать лет спокойно прожил в деревне с женой и дочерью. Элоиза была с ним счастлива… Но и это не смягчило старика.

Рядом с любимой супругой маленький Мейнор-хауз и поместье в двадцать акров казались Дензолу Уэлдону раем. Без нее — стали тюрьмой. Он рвался в Лондон, тосковал по балам и охотам, где развлекались его сверстники. А главное — ему не хватало лошадей.

— Что толку жить в этой глуши, — часто повторял он, — если даже охотиться нельзя?

Отец был великолепным наездником — это признавали все. Но в его конюшнях стояли лишь два скакуна, да и те пережили свою былую славу. Чтобы скакать во главе охотничьей кавалькады, Дензилу приходилось одалживать лошадь у кого-нибудь из приятелей. И чаще всего — у Хестер Ранд ел.