Лесса Каури - Фаэрверн навсегда

– Я не вернулась, ата! Здесь проездом. Меня ищут и рано или поздно найдут!

Седой показал непристойный жест.

– Вот они найдут теперь, дочка! Вывезу тебя на корабле в одну из сопредельных стран.

– И что дальше? – с горькой усмешкой спросила она. – Жить на чужбине и ждать неведомого?

Громила покосился на ар Нирна и ничего не ответил.

– Я уеду, ата, – неожиданно изменила тон рыжая, – если ты и твои люди помогут мне забрать из Тризана то, что увезли паладины Первосвященника из Фаэрверна.

– Золото? Сакральные принадлежности? Артефакты Богини? – изумился тот. – Тами, дочка, неужели тебе есть до них дело?

– Я могла бы ответить, что уродилась в папочку, – покачала головой та, – однако всё гораздо сложнее. Они забрали кое-что, принадлежащее Великой Матери, и это не золото, не побрякушки и даже не святыни…

Викер насторожился. Он и седовласый молча смотрели на женщину, ожидая ответа. Но она только пожала плечами:

– Скажу позже! Отец, нам с моим спутником надо пробраться в Тризан!

– Не проблема! – легкомысленно отмахнулся громила. – Воспользуетесь городской канализацией, проводника и прикрытие я дам! Но что дальше?

– А дальше… – Тамарис перевела взгляд на Викера, – он подскажет, где Первосвященник прячет свои игрушки!

– Он, что, знает? – прищурился седой.

Ар Нирн кивнул и не отвёл взгляда. С минуту они сверлили друг друга глазами, и ни один не желал отступать. Выдержать взгляд седовласого оказалось очень тяжело – тот будто разбирал душу на кирпичики, выкидывая большинство и откладывая в сторону те, что представляли интерес. Но Викер выдержал. Громила посмотрел на дочь и нежно коснулся её щеки. И вдруг, потемнев лицом, полез в ящик стола.

– У меня для тебя письмо, Огонёк, – сказал он.

– Письмо? – удивилась та и вновь посмотрела на Викера, как тогда перед дверью, безмолвно прося помощи. – От кого?

– От покойницы… – вздохнул седой, протягивая запечатанный конверт.

Внутри цитадели шел спиральный коридор, поднимающийся от первого яруса до верхушки, где располагался Храм Одного, в котором только Первосвященник мог возносить молитвы Единому.

Файлинн повел спутника вниз, до первого яруса и ниже – в подземелья. Как каждое уважающее себя здание – символ власти, Тризан имел и собственную тюрьму: закрытые новенькими решетками клети, в большинстве своем пустующие. Однако из дальнего конца коридора слышались тяжелое дыхание, стоны, сдавленное рычание. Когда они дошли туда, Викер остановился, пораженно разглядывая странное существо. Оно было одето в рубище, не стриженные спутавшиеся волосы напоминали свалявшуюся шерсть линяющей овцы, черные глаза с огромными зрачками жутковато светились в полумраке клети, а на руках и ногах отросли длинные и острые когти. Стояло существо на четвереньках, а увидев подошедших, издало леденящий кровь вопль и забегало по кругу.

– Что это? – изумленно вопросил Викер, не сдвинувшись с места, хотя существо начало бросаться на решетку с воплями, пытаясь добраться до людей.

Первосвященник с интересом наблюдал за обоими.

– Это когда-то было человеком, мой мальчик, женщиной, – пояснил он. – Ее любимый умирал от лихорадки… Она просила Великую Мать об исцелении, призывала ее монахинь, однако те не смогли помочь – богиня отвергла их молитвы. Мужчина умер. Для несчастной окончилась жизнь, и в порыве отчаяния она разыскала одно из древних Дагоновых капищ и отдала Чернобогу свою душу, после чего, одержимая яростью, стала нападать на людей. Убивала всех без разбора – мужчин, женщин, детей… Когда мне сообщили об этом, я отправил отряд паладинов. Они привезли несчастную сюда. Ее следует судить и обезглавить, как убийцу, но у меня возникает вопрос, мой мальчик, стоит ли мне казнить ее за преступления, которых она не совершила бы, если бы Сашаисса ответила на ее мольбы?

Файлинн выжидающе смотрел на Викера.

– Что? – удивился тот.

– Как бы ты ответил? – мурлыкнул Первосвященник, и ар Нирну показалось, будто огромный кот забавляется с ним, сжимая когти на горле.

Впрочем, впечатление было мимолетным. Викер пожал плечами.

– Неисповедимы пути богов, Ваше Первосвященство, и не мне, простому воину, сомневаться в их решениях.

– Но ты согласен с тем, что она виновна? – уточнил Файлинн. – Или невиновна? Если я дам тебе право судить ее, что ты сделаешь?

Ар Нирн посмотрел на одержимую. Та подползла к решетке, вцепилась в нее грязными худыми пальцами и затихла, прислушиваясь. Понимала ли она то, о чем они говорили?