Елизавета Хейнонен - Хрустальный башмачок

Вернувшись в свой номер, граф нашел Марселя перед зеркалом. Заметив, что слуга успел побывать в парикмахерской, граф удовлетворенно хмыкнул: вот уж кто времени зря не теряет.

– Я вижу, ты собрался на свидание, – констатировал граф.

– Если я не нужен Вашей Светлости, я бы немного прогулялся. Очень хорошая погода, – ответил Марсель уклончиво.

– Но барышня-то хоть хорошенькая? – спросил граф без обиняков.

– Очень даже хорошенькая. Вы же знаете, другие меня не интересуют, – ответил Марсель и добавил: – Ну разве что как источники информации. Хотя и здесь я бы предпочел совместить приятное с полезным.

– И кто она такая, если не секрет?

– Ну какие у меня могут быть секреты от Вашей Светлости? Все равно прознаете, – ответил Марсель, опять увиливая от прямого ответа.

– Но имя-то у нее есть?

– Ее зовут Марфа.

– Довольно редкое имя, – заметил граф.

– Это русское имя. Марфа служит у русской княгини.

Граф не мог скрыть удивления:

– И когда же ты успел с ней познакомиться? Насколько мне известно, княгиня прибыла только вчера.

– Вчера и познакомился. Марфа живет в соседнем со мной номере.

– Твоему проворству можно просто позавидовать, – заметил граф, хотя, если подумать, ничего необычного в факте столь скорого знакомства не было. Как и во многих курортных гостиницах, все господские слуги размещались на верхнем этаже отеля, и вероятность встречи была достаточно велика. Если к тому же принять во внимание коммуникабельность Марселя, помноженную на его расторопность в амурных делах, то его знакомство с очаровательной Марфой было просто неизбежно.

– А Марфа не говорила тебе случайно, где княгиня проводит вечера?

Марсель ухмыльнулся с видом мыши, которая разгадала уловку кота, и покачал головой:

– Нет, не говорила. Но если хотите, я могу спросить.

– Не стоит.

– Зато я знаю, где она будет завтра.

– И где же? – спросил граф наигранно безразличным тоном.

– Она, как и Ваша Светлость, получила приглашение на бал от маркграфа Маусбаденского.

– Ах, да! Бал у маркграфа! Я и забыл про него.

– Но вы же сказали, что не пойдете?

– Я передумал.

– Но Ваша Светлость не привезли с собой фрак. И пикейного жилета у вас тоже нет.

– Ну так займись этим завтра с утра. Обойди все магазины готовой одежды. Не может быть, чтобы ничего не нашлось. В крайнем случае возьмем напрокат.

– Слушаюсь.

– А сейчас можешь идти. Нехорошо заставлять даму ждать.

Замок маркграфа Маусбаденского, построенный еще в XV веке, считался одной из самых живописных достопримечательностей Маусбадена. Он представлял собой точную копию более древнего замка, разрушенного стенобитными орудиями и подкопами во время многочисленных осад в средние века, и был выдержан в готическом стиле, с взмывающими в небо башенками и высокими стрельчатыми окнами.

Маркграф с супругой встречали гостей в так называемом рыцарском зале со сводчатым потолком и массивными колоннами, где, если судить по названию, некогда собирались средневековые рыцари, чтобы поухаживать за дамами и похвастаться друг перед другом своими победами над бродячими котами и другими злодеями.

Широкая резная дверь вела из рыцарского зала в соседнюю, более современную залу. Оттуда сейчас слышались нестройные звуки – это оркестранты настраивали свои инструменты.

Средневековая обстановка зала резко контрастировала с современными вечерними туалетами дам и кавалеров, но на этом, отметил про себя граф, расхождения кончались. Современные рыцари вряд ли намного отличались в своих помыслах от их воинственных предков. Многие пришли сюда с тайным желанием добиться благосклонности какой-нибудь прекрасной дамы. И он, граф Де Грюйер, не был исключением.

Граф поймал на себе несколько любопытных взглядов. Одна еще совсем юная мышка, видимо, хорошо усвоившая уроки своей бабушки, кокетливо поигрывала веером, попеременно поднося открытый веер то к губам, то к сердцу. Эта игра доставляла ей огромное удовольствие, поскольку юная кокетка могла быть совершенно уверена в том, что объект ее невинного флирта ее не поймет: веер уже давно превратился в обыкновенный дамский аксессуар, а искусством обращения с ним владели лишь мышки преклонного возраста, которым эта занимательная игра уже не могла принести ни пользы, ни радости. Но по чистой случайности графу был известен язык веера. Во всяком случае, он знал, какой смысл вкладывала смелая мышка в свой жест. Этот жест означал: «Вы мой идеал».