Array Аш Сенн - Чумные Псы - Оскал Страха

Но у Рыжей в голове много вопросов, на которые совершенно некому ответить: Феникс ведет корабль через астероидное поле, и лучше ее не отвлекать, Птица распласталась по полу и таращится в потолок, морщится и кусает губы, видимо, думает о чем-то неприятном. В такие моменты лучше просто не трогать, Рыжая это знает.

Поэтому Ксень с остервенением чистит кожу, это единственное, что ей сейчас остается. Но в голове все равно звучат назойливые вопросы: сколько всего миров, как светлые координируются между собой, почему темные и светлые вообще дерутся – должна же быть причина? И если есть главное Зло, куда пропало главное Добро?

Ксень вздыхает: вряд ли ей ответят на все сразу, Аргона вон, дала понять, что учить их будут, но позже, а Птица сама не в курсе… Рыжая продолжает ковырять грязь и смотрит на звезды: она всегда мечтала о космосе, и вот она здесь. Далекие звезды стали чуть ближе, хотя и непонятно, к чему это в итоге приведет.

«Ну нет» – говорит Рыжая самой себе. – «Все будет хорошо! Все теперь должно быть хорошо!» – и через силу улыбается космическому пространству.

– Прилетели, – говорит Аргона, грациозно выныривая из астероидного поля. Ксень во все глаза смотрит на расстилающееся перед ней… ничего.

– А мы не ошиблись адресом? – ехидно интересуется Птица, приподнявшись с пола. – Точно куда надо попали?

Встает, демонстративно отряхивается и не менее демонстративно подходит к люку:

– Ну и куда тут нажимать, чтобы высадиться?

Феникс старательно ее игнорирует – в достаточно больших количествах Птица бесит похлеще Ксени, та хоть не пышет злобой, как чайник-убийца. Вместо этого женщина полностью сосредотачивается на кнопках, и с финальным нажатием картинка вокруг корабля меняется полностью – да так резко, что позеленевшей Птице приходится схватиться за стенку.

– Предупреждать же надо, – шипит она, глядя на открывшийся ей вид: четыре планеты, светило, стандартная солнечная система… Только от настолько резкой смены действительности ее и правда может вырвать, итак все это время хоть как-то держала себя в руках, так что девчонка сползает по стеночке и обхватывает колени руками, утыкаясь в них лбом. Удержать в себе завтрак почему-то становится критически важно.

– Вот это круто! – рыжее недоразумение отлипает от кресла и приклеивается носом к прозрачным стенкам корабля: – Это круто! Как оно делается?

Аргона, явно красуясь, разворачивает истребитель над одной из планет и заводит его на посадку по плавной кривой.

– Все тебе расскажи, – беззлобно усмехается она. – Но у меня сегодня еще куча дел, поэтому терроризировать вопросами будешь Ее Высочество, у которого сейчас каникулы. Вот она тебя в курс дела и введет! – а потом смотрит на зеленую Птицу, которую дико укачало, на контрасте, бледную, но донельзя бодрую рыжую, и спрашивает:

– А ты, что же, не боишься потерять завтрак?

– Нельзя потерять завтрак, если пропустил и его и прошлый ужин, – Ксень передергивает худым плечом. А Птица вдруг понимает, что Аргона говорит теми же словами, которыми она только что подумала…

Приземление для блондинки оказывается совершенно незаметной и неважной вещью, настолько ее тошнит. Зато к открывшемуся наконец люку влечет со страшной силой, так что под предостерегающий вопль Аргоны она как можно скорее выпрыгивает из корабля, поскальзывается на чем-то прозрачном и падает, расшибая нос. Но это ей совершенно не мешает наслаждаться свежим воздухом, под действием которого проходит тошнота. Так что она кое-как поднимается и наконец понимает, что стоит на льду – на крупных ледяных блоках, которые и составляют дорожное покрытие. Ей бы удивиться, да сил уже нет, так что она бросает:

– Да похер, – и, попытавшись сделать шаг, плюхается на задницу. – Да похер.

Пока из корабля выбираются Аргона – для которой этот лед что асфальт – и за секунду до падения пойманный за шкирку рыжик, Птица сидит, хлюпает кровью из носа и жадно дышит.

– Вот странно, – замечает Ксень, опускаясь на корточки, чтобы потрогать лед. – Как это он не тает при плюсовой температуре?

– А кто сказал, что здесь тепло? – вопросом на вопрос отвечает Аргона. – Хотя и не совсем холодно: по вашему этому, Кельвину, где-то минус сорок! – и все это деловитым тоном, подавая Птице платок с мазью для носа. Когда обе девчонки смотрят на нее ошалелыми квадратными глазищами, Феникс понимает, что снова запуталась в земной системе измерения.

– Не то, да? – спрашивает она в пустоту. – Цельсий! Теперь то! Минус сорок по вашему Цельсию!