Юлия Камилова - Ветер далеких скал

Ловко надев белые перчатки, Семён аккуратно повернул голову, рассматривая малейшие гематомы, которые должны были быть в следствии пусть и посмертного, но вмешательства в организм. Однако судмедэксперт не обнаружил ни царапинки, ни трещинки. Все выглядело слишком безукоризненно чисто. Даже глазных нервов не осталось.

– Это весьма необычно. В отчете сказано лишь про отсутствие глазных яблок, но без уточнений. Какой дилетант заполнял форму? – раздражено спросил мужчина скорее у стен морга, чем у самого Конрада. – Здесь, здесь и здесь грубые упущения важной информации, – он тыкал в документ, и казалось, что он одним только взглядом был готов немедленно сжечь бумагу.

Иверсен предпочел отойти чуть в сторону и не мешать завершать экспертизу, так ленно выполненную неопытным сотрудником. Экланну был довольно щепетилен в вопросах своей работы и особенно заключений, которые судмедэксперты давали по итогу всех процедур.

Его повышенная ответственность порой напрягала начальство, но никто не смел жаловаться. Ведь никому не нравилось тратить время на переделывание работы, а после Семёна это никогда не грозило. Однако он был вынужден постоянно сталкиваться с новичками, торопившимися все сделать в один миг и по неопытности пропускающими такие важные мелочи как сейчас с Орловым.

– Я этому Труханову завтра все фаланги переломаю, – пообещал мужчина и, сделав последние заметки по делу на отдельном листе, расслабленно выдохнул. – Я, конечно, все понимаю: тело привезли к концу рабочего дня, давление от начальства, на которое в свою очередь давит СМИ… однако за такую безалаберность в работе, – он многозначительно провел большим пальцем по шее, – нужно наказывать.

– Не хотел бы я с тобой работать.

Конрад обошел друга, пока тот закрывал холодильную камеру, и заглянул в пометки по делу. Понять профессиональную лексику судмедэксперта оказалось выше его сил, а потому он скоро обратился к нему за помощью. Тот лишь ограничился парой комментариев, а затем предложил:

– Давай мы покинем эту часть и вернемся в чистую зону. Разговор непростой, да и по времени мне уже положен мой законный ночной перекус. Мозговая активность требует подпитки.

Сдаваясь, Иверсен поднял руки и проследовал за Экланном, настроение которого считывалось с трудом. Мысли мелькали разные, но ни одна из них не была оптимистичной. Конрад прекрасно осознавал, что последствия смерти Орлова куда обширнее, чем просто материал для журналистов на недели две.

– А теперь рассказывай про ученого все, что тебе известно, – безотлагательно приступил к сути Семён, взглянув на часы.

До рассвета оставалось часа два, а до прихода Труханова на рабочее место – три с половиной. Мешкать было нельзя, и Иверсен уложил весь свой рассказ ровно в то время, которое понадобилось судмедэксперту на перекус.

– Что скажешь?

– Ты прав. Орлов явно нашел способ перемещаться в параллельных мирах, но не успел поделиться этим с ученым миром.

– Его убрали с шахматной доски, и это явно не свои…

Конрад сложил ладони в замок и уперся в них подбородком. Его взгляд блуждал по стене, увешанной картинами с морскими лейтмотивами, а разум складывал все звенья цепи в одну. Не хватало лишь одного элемента.

– Твоим размышлениям станет легче, если я скажу, что глаза Александра Александровича высосали?

– Определенно! Тогда все, совершенно все, становится на свои законные места, – вскочив с места, Иверсен принялся мерить комнату широкими шагами, спрятав руки в карманы домашних штанов. Пальто грозилось слететь с плеч, но мужчину это казалось вовсе не беспокоило. Семён же молча наблюдал за каждой микроэмоцией на его лице и ровным дыханием, несмотря на быстрый шаг. – Это значит лишь одно: код Ё.

– Я бы воскликнул: «Ёмае», – да только это не отразит всю ситуацию корректно. Здесь требуется словцо покрепче.

– Согласен, – хмыкнул Конрад и замер на одном месте. – Вот здесь мне и нужна твоя помощь, – заметив озорную улыбку, он поторопился исправиться: – И я не ругательства имею в виду, а помощь с включением общего сигнала.

Экланн покинул свое место и ободряюще хлопнул Иверсена по плечу.

– Ты обратился по адресу, дружище. Ты же знаешь. – Он протянул связку ключей и, вложив их в ладонь, крепко сжал пальцы. – Поезжай ко мне. Где устройство, ты знаешь. Подготовь его.

– А твои…

– А мои на неделю уехали к «бабушке с дедушкой». Вернутся завтра. Ты только Олли покорми, а то он, наверно, и вовсе забыл, кто ты такой. Так часто ты у нас бываешь в последнее время.