Юлия Камилова - Ветер далеких скал

Яркая молния рассекла небо, осветив изнутри темные облака, а вслед за ней с минимальной задержкой послышался раскат грома. Казалось, природа воевала с невидимым врагом. Безжалостно и сурово. Все нутро выло в унисон новым и новым ударам стихии, звавшей подобно боевому рогу на поле брани. Отогнав наваждение, Конрад снова сфокусировался на разговоре, который стоило бы уже заканчивать.

– Да-да. А чужими руками вдвойне лучше. Я тебя понял, я тебя услышал, а теперь мне пора за работу. В отличии от некоторых, мне не платят за отлеживание боков и любование прекрасными дамами в белых халатах, так что прошу простить, но мне пора.

– Ладно, работай, трудоголик. Не забывай, что ты обещал меня навестить, – напоследок бросил Виктор и скинул вызов.

– Как же тут забудешь, – размяв шею, сообщил он пустой квартире, и под шум дождя, смешанным с удалявшимся громом он вернулся к статье, готовой уже на добрую треть.

Вынырнуть из работы Иверсену удалось лишь к позднему вечеру, а сон из-за сбитого режима совсем не шел. Оставив ноутбук в гордом одиночестве, он устроился поудобнее на диване, разглядывая листок с прелюбопытным шифром. Мужчина не мог перепутать: он видел его раньше, но он никак не ожидал, что давнее предсказание норн 5 5 Но́рны ( др.-сканд. Nórnen) – три женщины в германо-скандинавской мифологии, наделенные особым даром. Они видят не только судьбы людей и богов, но и целых миров. Их мудрость столь велика, что сам Один неоднократно обращался к ним за советом. даст о себе знать столь нетривиальным способом. Воспоминания тускнели, некоторые события исчезали из памяти, но только не это.

Спустя двадцать лет Иверсен помнил тот момент, словно он был час-полтора назад и, глядя на одну единственную строку рун, давний разговор снова зазвучал в его голове.

– Юноша, что вы хотите узнать? – Три голоса словно один задали обыденный вопрос, но все же с флером таинственности и чарующей неясности.

– Мое будущее, – четырнадцатилетний Конрад ответил той же монетой женщинам без возраста напротив, которые как ни странно очень хорошо его поняли.

Без докучливых уточнений они приступили к делу. Трижды отличные друг от друга ладони исчезали в черном непроницаемом мешочке с темно-зелеными завязками, и трижды каждая из норн клала аккуратный деревянный кругляшок на стол. Когда девятый коснулся стола, Иверсен напряженно вгляделся в них.

– Я не понимаю. Объясните мне, – сбивчиво произнес он, подняв голову и силясь отыскать поддержку у женщин, которые неожиданно встали из-за стола. – Не уходите. Вы не сказали мне ни слова по поводу моего будущего.

– Запомни, эти руны, – посоветовала норна справа.

– Они определяют твою судьбу, – добавила средняя.

– А значение их придет к тебе само, – успокоила последняя из них, и развернувшись, не позабыла закончить фразу: – В нужный миг.

Это короткое предсказание оставило после себя необъяснимое послевкусие, но разочарования тогда еще совсем юный Конрад не почувствовал. На уровне внутренних органов он уловил всю правильность момента и озвученных ему слов. И пусть разум вопил о том, чтобы он остановил норн и расспросил, сердце все же сдержало мимолетный порыв, оставив все как есть. И вот по прошествии стольких лет он снова встретился с ними:

– Словно увиделся со старым другом после мучительно долгой разлуки, – прошептал Иверсен, обведя средним пальцем надпись.

Манназ, Райдо, Йера, Дагаз, Турисаз, Иса, Соуло, Эйваз, Отала – он прекрасно знал их значение по отдельности, а вот сложить все в единое целое не удавалось. Он было подумал, что сейчас то самое подходящее время, когда на него снизойдет озарение, но он оказался не прав. Сколько бы профессор не сверлил взглядом бумагу, тайна не поддавалась. Ее близость томила, увлекала, но, будто лунный свет, она проскальзывала сквозь пальцы. Иллюзия, которая была одновременно горька и сладка на вкус. Иллюзия, которой нельзя поддаваться слишком долго.

Момент не настал.

– Если бы я знал истинный смысл, – задумчиво добавил Конрад и положил листок на медленно вздымавшуюся грудную клетку, – и, если бы я знал истинные мотивы Лёвушевой. Если бы…

Очередное предложение сослагательного наклонения повисло в воздухе, приняв участь никогда не стать завершенным.

Мозговая активность совершенно не желала сокращаться, лишив Иверсена очередной возможности лечь до полуночи. Вернувшись к преданному в работе другу – ноутбуку – он собрался отвлечься от литературоведческой деятельности и отправился на Ютуб.