Елена Яворская - Госпожа

– О, да, конечно! Простит точно так же, как ты простил мою маму. Раньше я верила в ее вину, а теперь… теперь сама готова бежать от тебя… хоть босиком! Да только не побегу, – Вирита язвительно усмехнулась. – Я пока еще не во всем разобралась. Но одно знаю точно…

Она шагнула вперед, схватила со стола початую бутылку вина и швырнула под ноги Атериону.

– Следующая полетит вам в голову. Даже не сомневайтесь – я попаду. И еще одно. Господин де Клайнор, если вы хотя бы на словах знаете, что такое честь, соблаговолите не только покинуть мой дом, но и забыть сюда дорогу.

С этими словами она круто развернулась и подчеркнуто неторопливо двинулась к своим покоям.

Никто ее не остановил.

Вирита снова – которую уже ночь кряду? – долго не могла уснуть. Не давали покоя мысли: об Эрне, об отце, снова об Эрне… Мелькнула и угасла мысль об Эрманте – будто о случайном знакомом, с которым она не виделась давным-давно.

Хотела позвать Эну, да пожалела будить.

В беспокойной полудреме ей чудился грот… но Эрна почему-то не было…

– Госпожа!

Ей показалось, что этот голос – тоже не наяву. Но она отозвалась:

– Эрн!

Отозвалась – и поняла, что он и вправду здесь.

– Я пришел поблагодарить вас, госпожа. За все, что вы сделали для меня за двенадцать лет… за вашу жалость. И за то, что вы не оставляли попыток воспитать образцового раба. Ничего не получилось, но это всецело моя вина.

– Зачем… Эрн, я ведь велела тебе оставаться на месте!

– Я нарушил ваш запрет, госпожа. А если уж один запрет нарушен, почему бы не нарушить другой – вот я и вошел в дом. Вы не поверите, госпожа, все двенадцать лет меня мучило любопытство, и наконец…

– Тебя могли увидеть!

– И что же? – Эрн тихо рассмеялся. – Меня убили бы еще раз? Да и вы, госпожа… вам следовало бы позвать людей. Вы ведь не должны прощать рабу такую дерзость.

Не должна. Почему же сейчас она чувствует себя такой беспомощной… беззащитной?..

– Ты не должен так говорить.

– Разумеется. Раб должен молчать. Либо издавать положенные звуки. Ваши собаки обучены лаять по команде «голос». А рабы – отвечать «да, госпожа», «слушаюсь, госпожа», «как прикажете, госпожа»… Впрочем, различие между рабом и собакой есть. Собака ходит на четырех ногах, а по команде встает на две. Раб же при виде хозяина преклоняет колени. Бить собаку – бессмысленная жестокость, бить раба – полезно и поучительно… Ваш отец наставлял вас: раб – не мужчина, рабыня – не женщина. Только сам он об этом позабыл, когда…

– Замолчи! Замолчи немедленно! – не потребовала – взмолилась Вирита.

– Нет, сейчас вы дослушаете до конца, – ожесточенно проговорил Эрн. Его лицо было в тени, но голос не оставлял сомнений – Эрн разгневан. – Зачем вы сохранили мне жизнь? Не за тем ли, чтобы посчитаться с отцом? Воистину, госпожа, нет более занимательного занятия, чем распоряжаться чьей-то жизнью!

– Эрн, послушай… Эрн, мне нужно видеть твои глаза… я не могу говорить с невидимкой!

– Почему вас это смущает, госпожа? – Эрн не шелохнулся.

Вирита, не колеблясь ни мгновения, сделала шаг к нему. Он отступил на два шага.

– Впрочем, вас не так-то просто смутить. Вы стоите передо мной едва одетая – и не смущаетесь… Или все-таки раб – не мужчина?

– Эрн!..

– Замечательную кличку вы когда-то придумали мне, госпожа… Коротко, звонко… А главное – вам нравится.

Эрн помолчал. Вирита вдруг поняла, что сейчас…вот сейчас он скажет самое главное – и ей стало страшно.

– Я пришел проститься с вами, госпожа, – в голосе Эрна не было злости, только усталость.

– Почему?.. – едва слышно вымолвила Вирита.

– Вы по-прежнему претендуете на мою жизнь?

– Эрн… Куда ты пойдешь?

– Не пытайтесь выяснить, госпожа… если действительно желаете мне добра.

– Но ты же обещал…

Молчание.

Вирита бросилась к шкафу.

– Вот, возьми, – она протянула Эрну кошелек.

– Вы щедры, госпожа, – Эрн снова насмехался. – Только я и так вознагражден сверх всякой меры.

Кошелек тяжело упал на пол.

– Я не думала, что ты можешь быть таким… таким безжалостным… Я не верю, что ты уйдешь…

– О какой безжалостности вы говорите? Это жизнь, госпожа. Ваша жизнь. Не правда ли, без украшений она выглядит довольно убого. Я претендую на другое – не знаю, лучшее или худшее. Но – на другое.

– Эрн, не оставляй меня, – Вирита схватила его за руку. И поняла – не удержит.

– Опомнитесь, госпожа. Завтра вам будет стыдно об этом вспоминать, – Эрн отстранился.