Елена Яворская - Госпожа

Пережил? Или – не переживет?

Ночь не сменялась утром, но мучительный холод сменялся зноем, таким же мучительным, и конца этому не было – время умерло.

– Эрн!

Это слово не было именем. Но он привык отзываться. Он открыл глаза.

– Пей! – рыжеволосая девушка поднесла к его губам бутыль из толстого стекла. – Госпожа велела… Госпожа сказала – этот отвар поможет тебе поскорее встать на ноги.

Поскорее… Время воскресло. А он, тот, кого называли Эрном?..

– Кто я?

Девушка взглянула испуганно, всплеснула руками.

– Меня зовут Эна. Я служанка госпожи… Ты что же – не помнишь меня?..

– Я спросил: кто я?

– Ты правда не помнишь?

– Не знаю.

– Ты – Эрн, – тихо вымолвила Эна. Похоже, она заподозрила его в безумии.

– Кто такой Эрн?

– Раб господ де Эльтран…

– А почему же тогда я здесь? И почему ты здесь?

– Мне госпожа приказала, а ты… – в глазах Эны мелькнуло понимание. – Эрн… Ох, Эрн… все думают, что ты умер…

Значит, его и вправду нет. Нет ни для кого, кроме этой испуганной девочки…

– Только я знаю правду, да еще Эрел… И госпожа… это она тебя спасла…

…И госпожи.

– О, наша чувствительная госпожа! А она не сказала, как собирается распорядиться моей жизнью? Может, она хочет, чтобы я год за годом жил в этом гроте, а она подкармливала меня, как ручного зверька? Или она придумала что-нибудь более изощренное? – слишком долгая для него тирада. Отняла все силы, накопленные за безвременье.

– Госпожа больна, Эрн, – сказала Эна, не тая упрека. – В тот же день и заболела… ну, в тот, когда… И господина видеть не хочет. Он пришел, а она прогнала… и потом плакала, так долго плакала, Эрн! Я уж испугалась…

– Иди к госпоже, Эна, – сказал Эрн. Голос его звучал глухо. – Я теперь и один не пропаду, не сомневайся.

И, предупреждая возражения, повторил повелительно:

– Иди.

Эна вскочила – как сильна все-таки привычка повиновения! – принялась суетливо устраивать в изголовье ложа бутыль с отваром, узелок со снедью, поясняя каждое свое действие:

– Здесь вот хлеб и сыр… А сюда кладу порошок… это если очень больно будет… А это – книги… Уж не знаю, зачем, госпожа велела…

Вот, как будто бы, и все.

Но Эна медлила.

– Эрн… Эрн, ты не тревожься о госпоже. Она уже выздоравливает, и доктор говорит…

– Разве ты не знаешь, что рабы не испытывают столь сильных чувств?.. – зря он это сказал. Не надо пугать ее еще сильнее. – Я не тревожусь. Ступай.

– Я приду, Эрн… Принесу еще еды, и отвару принесу…

Кажется, она ничуть не сомневается, что он будет ждать. Еще бы! Ведь так велела госпожа. Господа имеют власть над жизнью и смертью рабов. Но над мертвыми они власти не имеют.

На двенадцатый день Вирита неуверенно встала с постели. Доктор попытался было протестовать, но услыхал в ответ краткое и властное:

– Подите прочь!.. Эна, платье мне!

– Какое, госпожа?

– Все равно. Быстрее!

Эна принялась помогать госпоже.

– Сегодня я пойду к Эрну.

– Скажи ему, чтобы он никуда не уходил. Я обязательно что-нибудь придумаю, так и скажи ему, Эна.

Все эти дни госпожа и служанка постоянно говорили об Эрне. Вдруг выяснилось: они понимают друг друга с полуслова. И не только в том, что касается нарядов и причесок.

– Он уже начал подниматься, госпожа, и…

Вирита с тревогой посмотрела на Эну.

– И, я боюсь, что он…

– Запрети ему. Скажи: госпожа приказывает оставаться на месте. Как только я смогу покинуть особняк так, чтобы не переполошить всю округу, я приеду в грот.

Вирита постояла у порога, будто бы собираясь с силами, чтобы его перешагнуть.

– Скажи ему, Эна, – повторила она.

Эна подавила вздох сомнения. И ничего не ответила.

– Воля, глубокоуважаемый господин де Эльтран, – главная составляющая характера. Некоторые вольнодумцы пытаются противопоставить осознанную воля своеволию, но я полагаю…

– Я полагаю, вам давно пора покинуть этот дом, – громко сказала Вирита.

– Милое дитя, вам лучше? – засуетился Атерион.

– Значительно. Когда имеешь возможность сказать лицемеру, что он лицемер, а негодяю – что он негодяй, на душе становится значительно легче, – девушка взирала на гостя с верхней ступени лестницы, не торопясь спускаться. – Господин Атерион де Клайнор, вы негодяй и лицемер. К тому же у вас нет представлений о чести, иначе вы не посмели бы оставаться в доме, куда принесли беду.

– Вирита, ты все еще нездорова, – прокашлявшись, выдавил отец. – Пожалуйста, возвращайся к себе. Хочешь, я пойду с тобой, мы обо всем поговорим, а наш высокородный гость, я думаю, простит…