Полина Флер: Поцелуй василиска

— Приготовьте госпоже платье, Жюли. Доктор разрешил прогуляться по саду, пусть наша невеста освежится. Нет сил терпеть в доме эту бледную немочь, а свежий воздух пойдет на пользу и придаст щечкам здоровый румянец. Только за пределы поместья не выходите, слышали, Жюли? За фройлен Мэрион отвечаете головой передо мной, Его Сиятельством и самим королем!

Ухо горело, щеки горели и горели рыжие волосы в солнечном свете, пробивающимся сквозь невесомую тюль. Жюли пыхтела над прической, закалывала шпильками непослушные локоны, но они, пружиня, снова падали то на висок, то на лоб. Я сдувала их, выпячивая губы и внутренне пылая.

Товар, значит? Жених, значит? Да что себе позволяет эта старая карга?

Я закусывала губы, понимая, что в этом доме фрау Кёне позволяет себе многое. Найти бы телефон, позвонить в полицию. Да и есть ли тут телефоны? Все выглядят и ведут себя так, будто снимаются в историческом сериале.

— Не вертитесь, госпожа, я должна затянуть корсет.

От пыточного инструмента под названием «корсет» глаза на лоб полезли.

— Не так сильно! Все ребра переломаешь! — я шлепнула ее по руке.

— Ах, простите! — Жюли ослабила шнуровку, дышать стало легче, зато груди соблазнительно приподнялись, и лунная подвеска красиво легла в декольте. — Ну какая же вы красавица!

Я невольно зарделась и залюбовалась собственным отражением, что случалось нечасто. Настоящая юная леди из высшего света, в ушах изящные серьги в комплект к подвеске из лунного камня, нежно-бирюзовое платье с открытыми плечами. Лицо, конечно, бледновато, но Жюли надеялась, что прогулка на свежем воздухе это исправит.

— И так похожи на свою маму… — со вздохом добавила девушка, но тут же испуганно глянула на меня и поспешно добавила: — Ох, простите!

— Ничего, — улыбнулась я. — Мне часто об этом говорят.

— Представляю, — ответно улыбнулась Жюли. — Наверное, вы очень тоскуете по ней.

— Немного, — осторожно подыграла я. — А какая она была?

— Разве вы не помните? — удивленно приподняла брови служанка.

Я вздохнула. Когда не знаешь, что сказать — приходится выворачиваться.

— После болезни все, как в тумане.

— Понимаю, — в голосе Жюли послышалось сочувствие. — Фрау Адлер была очень красива, мне так жаль, что она умерла в столь молодом возрасте. Ее портрет до сих пор висит в кабинете вашего покойного отца, хотя фрау Кёне давно завесила его портьерой. Когда вы были моложе, то часто бегали туда без спроса, и вам сильно доставалось от фрау. Но пока был жив герр Адлер-Кёне, он защищал вас.

— Папа тоже умер?

— Всего два года назад, — вздохнула Жюли. — Вы и это не помните?

— Немного, — туманно ответила я и заработала полный жалости взгляд.

— Ах, бедная госпожа! — Жюли всплеснула руками. — Если бы добрый хозяин был жив, он никогда не сосватал бы вас за Его Сиятельство! — Тут она опомнилась и потянула меня за локоть. — Но пойдемте же в сад! К ужину вы должны цвести!

Кому должна? Уж точно не фрау Кёне, пообещавшей переломать мне пальцы, если я не понравлюсь жениху. Я снова покрутила тугое колечко, оно сидело по размеру и совершенно не мешалось, но для меня было подобно кандалам. Я не готова замуж! Я не хочу! Тем более за неведомого мужчину, которого и в глаза никогда не видела.

Я позволила Жюли увлечь себя из комнаты, и мы спустились по широкой лестнице с перилами из красного дерева, также украшенными не то ангелочками, не то ящерками. Натертый паркет скользил под каблуками моих новых туфелек, подобранных в тон платью. С непривычки я шла, как корова на льду, придерживая подол и ловя на себе тревожные взгляды Жюли. Она семенила рядом, как верная болонка, и я поняла, что девушка никогда не оставит меня одну, значит и мысли о возможном побеге лучше оставить до поры до времени. Да и куда бежать? Это всего лишь странный сон. Скорее бы он закончился!

Широкий холл украшала резьба: цветы и стебли переплетались в удивительно изящном узоре, над головой позвякивали хрустальные подвески на люстре, и я остановилась, невольно приоткрыв рот — во всю стену мозаикой было выложено панно, изображающее дракона. Каждая чешуйка сверкала белизной, клыки в ощеренной пасти отливали перламутром, а в глаза были вставлены топазы.

— Как красиво, Жюли! — восхищенно выдохнула я.

Девушка поклонилась, сложив на груди ладони, и ответила:

— Белый Дракон, хранитель вашего рода, моя госпожа. Я счастлива служить дому Кене и вам.

Потом на ее лицо набежала тень. Не глядя на меня, Жюли поджимала губы, теребила фартук и все порывалась что-то спросить, но никак не решалась. Наконец, мне стало жаль девушку, я взяла ее под руку и проговорила: