Array Demaсawr - Три Солнца Аэд. Восход Серебряного Солнца

Стойка раскололась на две части. Воины с руганью вскочили на ноги, быстро разобрались, что к чему, и отследили взглядом исходную точку броска. После чего опрометью бросились к Виэттару и выстроились образцовыми шеренгами позади учителя.

Некоторое время Тамлин следил за ними, переполненными страхом до краев. Наблюдал, как ужас постепенно сменяется неподдельным интересом к занятию, храбрыми попытками узнать предел возможностей собственного тела. И чистым, ни с чем не сравнимым счастьем, когда с помощью упражнений удавалось этот предел преодолеть.

В эти моменты Тамлину казалось: он понимает, для чего элле дана жизнь. Затем он вспоминал тень своего отражения в их глазах, расширенных до предела – и осознавал, почему их настолько пугает смерть.

Вспышка синепатии иссякла после полудня, когда король, заложив приличный крюк через репарационные и лаборатории, вышел к кухне юго-восточного сектора, но обедать там не стал, а свернул к кладовой. Он толкнул дверь сильнее, чем это было необходимо, снял с крючка копчёные ребра, отрезал сыра, прихватил бутыль с вином и вышел в сад.

День выдался на удивление теплым для поры перед Йолле. Осеннее солнце разогнало туман и растопило остатки снега, на лесных тропках образовалась непроходимая грязь. Внутри Сферы было уютнее, чем снаружи; сквозь ажурную крышу беседки проникали солнечные лучи и расписывали узорами теней гладкий мрамор стола.

Аппетит снова пропал. Вино казалось кислым, сыр – сухим. Тамлин покачивал бутыль за горлышко и наблюдал, как свет преломляется на поверхности жидкости. За этим занятием его застал Эмриат.

– Чем занят его величество? Кроме порчи своего же имущества, – ремесленник подошел к воину со спины, заглянул через плечо.

– Ем, – буркнул тот, не повернув головы. – Не видно, бездна?

– С чего вдруг столько желчи? – Эмриат взошел по ступеням беседки, отбросив полы мантии присел и закинул ногу на ногу.

Тамлин не ответил.

– Опять кошмары? – осторожно предположил управляющий.

Тамлин поднял взгляд. Зелёные глаза Эмриата были полны беспокойства.

– Да, – ответил король.

– Советовать тебе обратиться к Ассее за успокоительными бесполезно?

– Почему же. Уважаю лекарства, особенно новые.

– Тогда обратись поскорее и скажи мне во имя бездны, что еще в королевстве успело пострадать? Кроме тренировочного инвентаря и самолюбия разведывательного отряда.

– Подушка.

Эмриат вздохнул с облегчением.

– Потерю подушки можно пережить, пошлю уборщика в твои покои. В прошлые багровые сумерки, помнится мне, ты запустил яшмовым столиком в шикарное серебряное зеркало, что я привез тебе из Наэтлиэ.

– Мне не понравилось, что по нему показывали.

– Я почему-то не удивлен. Муза синепатии, думаю, тоже тебя посещала?

– Из-за этой мерзопакости, бездна, у меня уже никогда не будет интригующих знакомств, – Тамлин поднес бутыль к губам и сделал большой глоток.

Зеленоглазый элле усмехнулся.

– Смею напомнить его величеству, что мерзопакость – это глубоко внутреннее состояние, не имеющее отношения к нейтральным инструментам познания. Таким, как зрение, слух, обоняние или синестетическая телепатия. Мир одинаков для всех, и если он вдруг видится мерзким, стоит покопаться в себе, чтобы найти причину.

– Большое спасибо, – буркнул Тамлин, не отрываясь от бутылки. – Мне прямо полегчало.

– Дети тоже стали тревожно спать, – вздохнул ремесленник. – Многие одаренные элле, особенно синестетики как ты, мучаются приступами дурного характера на пороге Йолле. Творческая личность Лара рисует таких страшных драконов, что даже я потом спать боюсь. Сказочник Тэдди перестал отличать явь от вымысла и оговаривает других детей перед воспитателями. Озорница Тиа едва не сорвалась со шпиля библиотечной башни – потому что кто-то из детей-пророков намеренно назвал ее трусихой. И это я только за сегодня случаи рассказал. Мягкие седативные не работают, а давать неокрепшим организмам более сильные средства Ассея опасается. Пришлось всю ночь дежурить у их кроватей вместе с Шан, которую, насколько я знаю, выдернули прямо с рабочего места.

Тамлин поперхнулся, закашлялся под проницательным взглядом друга.

– Даэн сейчас особенно плох, – продолжил тот. – Мальчик показывает неплохие задатки психокинетика, но после смерти обоих родителей стал замкнут и угрюм. Сторонится других детей, чуть что – кидается в них камнями. У него, правда, остался сводный брат со стороны матери, но тот сверх меры увлечен биологическими опытами, и ему нет дела до одинокого ребенка. На днях на уроке зоологии его укусил щенок черного пса, на котором испытывают новые нейролептики, и с тех пор мальчик окончательно замкнулся в себе и не идёт на контакт. Страдает кошмарами, как и ты, и очень привязался к твоей подруге, только ей и удается его успокоить. Надеюсь, утренняя прогулка по замку не привела тебя ни к каким ложным выводам?