Ксения Перова - Дар Небес

Питер принял душ, забрался обнаженным в постель. Чистые простыни цвета белого песка приятно льнули к телу, но воспоминания взбудоражили его, и сон не шел. Лежал с закрытыми глазами и колотящимся сердцем и вспоминал Фэлри, свои метания, встречу с Хайлианом, долгий, мучительный процесс возвращения к «нормальной» жизни.

К жизни, где он живет, как большинство сегов Оморона. Где у него есть дом и работа, с грехом пополам компенсирующая чудовищное чувство вины за гибель целого народа, которую он не смог предотвратить.

К жизни, в которой больше нет Мелл Фэлри, потому что клан Лэ забрал его у Питера, а он… просто смирился с этим. Да, в конце концов он смирился, потому что другого выхода не было, либо проститься с Фэлри, либо умереть. Умирать Питер не смел – по крайней мере, пока живы родители. Их существование и любовь накрепко пришпилили его к жизни, словно бабочку булавкой к картонке.

А потом появился Хайлиан, и все запуталось еще сильнее.

Они проводили вместе бесконечные дни, с которыми Питер не знал, что делать, потому что каждый миг существования стал для него пыткой. В отличие от мамы, Инзы и остальных, Хайлиан не пытался его утешить или ободрить – понимал, что это бесполезно. Он просто был рядом, день за днем, месяц за месяцем. Призрачное сходство с Фэлри с одной стороны мучило Питера, с другой – странным образом успокаивало, как будто какая-то, пусть и совсем крохотная частичка эр-лана все же осталась рядом.

Хайлиан принял в себя весь яд, всю боль, скопившуюся в душе Питера… а потом медленно, шаг за шагом научил его снова любить этот мир. Находить смысл в каждом прожитом дне. И Питер был так благодарен ему за это, он сделал бы все, лишь бы Хайлиан был счастлив. Они ни слова не сказали о любви, но конечно, он все видел. И молчаливо позволил Хайлиану остаться – это было самое меньшее, что он мог сделать для сереброволосого сега.

Жизнь с Хайлианом оказалась спокойной и приятной. Он не только не говорил о любви, но и не показывал своих чувств – сегодняшний эпизод был чистой случайностью. Он делал все, чтобы Питеру было с ним хорошо – просто, легко, без всякого надрыва.

Хочешь поболтать и поделиться наболевшим? Пожалуйста.

Хочешь побыть один? Нет проблем.

Не целуешь, не обнимаешь меня даже наедине? Ничего, меня все устраивает.

Ты ничего не должен – просто живи. Живи так, как хочешь.

И знай, что ты не одинок.

Сначала Питер чувствовал вину, но потом понял, что если бы Хайлиану что-то не нравилось, он бы давно ушел. Возможно, он надеялся на то, что сердце Питера в конце концов отомкнется, и Питер не лишал его этой надежды просто потому, что кто его знает… может, и правда отомкнется. Человеческая природа изменчива, причем зачастую перемены совершаются исподволь, без всякого сознательного участия.

Но хочет ли он на самом деле такой перемены? Хочет ли забыть взгляд синих с белыми прожилками глаз, прикосновение изящных и сильных рук, небесное лицо в потоках золотых волос, склоняющееся над его изголовьем? Хочет ли оставить в прошлом сладостные дни и безумные ночи, когда их с эр-ланом сердца бились в унисон?

Всегда помнить о том, как держал в руках сказочно прекрасную птицу, которая вся – огонь и сверкание красок… и довольствоваться серенькой лесной птахой?

Питер скрестил руки на груди, словно обнимая себя, провел пальцами по плечам и тяжело вздохнул.

Лишь эр-ланы остаются верны Дару Небес до конца своей почти что бесконечной жизни, а он, увы, не эр-лан. Он и сег-то весьма условный, седьмая вода на киселе. Кто знает, вдруг в конце концов чары спадут, и он подарит прекрасному Хайлиану такое же небывалое счастье, какое когда-то подарил ему самому Мелл Фэлри.

А может, он до самой смерти останется его Даром Небес.

Питер все-таки задремал, ускользнув из кружившего его хоровода неотвязных мыслей, и вздрогнул, когда плеча мягко коснулась теплая ладонь. Все еще во власти сна, он взял ее и поцеловал.

– Фэлри, уже утро? Я встаю, встаю…

Ладонь не дрогнула, только на мгновение застыла, а потом мягко освободилась из его пальцев. Питер открыл глаза – и увидел Хайлиана уже у двери.

– Тебе… правда необязательно идти, если не хочешь, – сдавленно произнес он, не оборачиваясь, и исчез.

Питер с тяжким вздохом перекатился на спину и уставился в потолок, создававший иллюзию далекого звездного неба. Догнать бы Хайли прямо сейчас, схватить в охапку и вместо дурацкого приема посвятить вечер тому, чтобы убедить его в своей любви. Так ведь ничего не выйдет, фальшь сереброволосый сег почувствует за версту… хотя Питер будет искренен, он любит Хайлиана – может, не так, как Фэлри, но любит. И будет очень стараться убедить в этом и его и себя… старания-то его и погубят.