Ксения Перова - Выбор божества

Входить в дом через окно немного странно и вдвойне странно приглашать зайти подобным образом любимого человека. Но скрип двери точно разбудил бы отца, а Питер хотел еще побыть наедине с Фэлри хоть чуть-чуть. Он все еще не до конца уверовал, что все происходящее – реальность, а не один из тех безумных и сладостных снов, которые снились ему на протяжении последних двух лет.

Они тихонько опустились на землю рядом с домом, и, едва Питер отключил пояс, погрузились в мягкую темноту ночи. Но луна светила по-прежнему ярко, так что они без проблем забрались на подоконник и очутились в комнате.

Питер, стараясь двигаться как можно тише, зажег свечу и, повернувшись, обнаружил Фэлри на прежнем месте – тот как будто боялся сделать шаг, задеть и уронить что-нибудь. Глубокие тени подчеркивали гордую красоту его похудевшего лица, по тяжелой волне золотых волос струились слабые лунные отблески.

Фэлри с любопытством оглядывался, а Питер все смотрел на него и не мог оторваться, эр-лан казался ему в тысячу раз прекраснее, чем тот образ, что жил в воспоминаниях. Кобальтово-синие глаза с белыми узорами на радужках в полумраке казались почти черными, а прозрачная кожа и губы были достойны кисти художника. Здесь, в деревенском доме, Фэлри казался звездой, спустившейся с неба и озарившей сиянием этот убогий уголок.

Только что они сплетались в объятии высоко в небесах и целовали друг друга, но здесь, на земле, Питер вдруг оробел. Единственное, что мог придумать – и чего ему по-настоящему хотелось – это упасть на колени перед Фэлри и восхищаться его красотой. Но такой жест выглядел бы не совсем уместным.

И все-таки как хозяину дома приходилось брать инициативу на себя, и Питер, слегка кашлянув, неопределенно повел рукой.

– Присаживайся… пожалуйста.

Фэлри удивленно вскинул золотистые брови, огляделся в поисках подходящего места и в конце концов устроился на краю разобранной постели.

Питер, чувствуя себя полным идиотом, сел на стул напротив, поставил свечу на изголовье кровати и неловко развел руками.

– Понимаю, не слишком похоже на Оморон… точнее, совсем не похоже. Но как-то вот так.

– Это твоя комната? – негромко спросил Фэлри – Питер предупредил его, что шуметь нельзя.

– Да, я в этом доме родился и вырос… Ты, может, есть хочешь?

Совместная трапеза, как казалось Питеру, разрядила бы атмосферу, но Фэлри мягко покачал головой. Наклонился, уперевшись локтями в колени, и сплел пальцы в замок. Нежные ногти казались изваянными из мрамора и в то же время теплыми, живыми. Питер с трудом оторвал взгляд.

– Есть кое-что, что ты должен знать, – с усилием произнес Фэлри, и Питер не удержался.

– Ты женат! – Он хлопнул себя по бедрам и сокрушенно добавил: – Я так и знал!

Лицо эр-лана резко переменилось, словно лопнула какая-то скрепа, державшая его в постоянном напряжении. Он в изумлении уставился на Питера, а тот сложился пополам от беззвучного смеха.

– Я… ты… вовсе нет! – выпалил он в конце концов, чем вызвал у Питера новый приступ хохота. У него даже слезы на глазах выступили.

Фэлри сложил руки на груди и с мягким укором во взгляде ждал, пока он угомонится.

– Извини, извини! – Питер глубоко вдохнул и выдохнул. – Просто все так странно… до сих пор не уверен, что не сплю.

Фэлри прикусил губу.

– Это касается всех вас, мира внутри Барьера. Последний год я жил в клане Лэ, и мой отец…

– Тебя взяли обратно в клан?! – ахнул Питер. – Ты же говорил, что… молчу, молчу!

– Послушай меня, пожалуйста, – произнес вдруг Фэлри с неожиданной нежностью и, наклонившись, сжал ладонь Питера прохладными пальцами, отчего тот сразу поплыл, – я все расскажу, обещаю, но главное… – Он глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду и закончил: – Кланы Ти и Лэ хотят уничтожить всех вас. Уничтожить людей за Барьером.

Сильван плохо спал последние месяцы. К обычной подспудной тревоге за Крис, которая и в самом деле была уже немолода для Искательства, хоть и пыжилась, добавилось беспокойство за Питера. Сыну становилось все тяжелее день ото дня, и хоть Сильван и советовал ему не переживать о том, чего нельзя изменить, сам прекрасно понимал, что последовать совету трудно – да что там, почти невозможно.