Ксения Перова - Дар Небес

Шан мельком взглянула на него и покачала головой.

– В следующий раз не тормози. Если один из них тебя укусит – повезет, если проваляешься полсмены под настройщиком. Сам знаешь, они на таких, как вы, не особо действуют… ох, извини.

– Да чего там, – Питер пожал плечами, изображая безразличие, хотя мало что задевало сильнее, чем упоминание его инаковости, – мы ведь и правда отличаемся. Отправляем красотку в бокс, отмываться?

– Давай, – Шан кивнула с явным облегчением, – я подготовлю следующего.

И правда непростое положение. Питеру уже за тридцать, он старше Шан почти на пятнадцать лет – и ходит у нее в подчиненных. Подобострастное отношение к начальству и к старшим вообще у сегов не принято, но он не сег – понятно, что она напрягается.

А может, подумал он, одна из причин того, что дружба между ними никак не завязывается – его внешность. Ходит по залу здоровенный мужик с мрачной мордой типичной швали, гриву вьющихся черных волос надо лбом рассекают белоснежно-седые пряди. Наверное, ей постоянно кажется, что он вот-вот разнесет здесь все к Темному. Какая уж тут дружба!

Платформа с маленькой пациенткой, подчиняясь мысленному приказу Питера, скользнула в сторону и вверх, поднялась на несколько уровней к свободному боксу. Система все сделает самостоятельно – ультразвуковой душ, обработка мелких ран, целебный сон до полного восстановления. И только потом настанет черед психологов, игровых терапевтов, специалистов по адаптации – на пару с настройщиком они достигают поразительных результатов.

У этой малышки, рожденной в Трущобах и никому не нужной, есть все шансы на отличную жизнь…

«По сути, даже больше, чем у меня», – печально думал Питер, колдуя над гало-экраном.

Кто знает, быть может он с таким трудом сближается с людьми вовсе не из-за внешности, может, истинная причина в чувстве вины? Оно останется с сегами еще надолго… Шан была совсем малышкой, когда правительство Оморона уничтожило людей за Барьером, но и ее корежит при одном только упоминании происхождения Питера. Интересно, каково тем, кто затеял все это?

Например, каково Лэнгиллу?

Даже сейчас, спустя почти десять лет, при одной мысли о главе клана Лэ Питер чувствовал непреодолимое желание схватить его за горло и медленно душить, наблюдая, как краснеют белки прекрасных глаз, как туманит и гасит их мучительная смерть.

Проклятый Темным негодяй, сначала уничтожил народ Питера, а потом…

– Пит, мне нужна помощь!

– Иду.

Питер глубоко вздохнул, взмахом руки зафиксировал настройки бокса с девочкой и поспешил к Шан. Злость постепенно угасла, заслоненная повседневными делами.

Рано или поздно всему наступает конец.

Но Всемогущий, как же это несправедливо!

Восход солнца над Омороном по-прежнему поражал и восхищал его.

Может, отчасти поэтому Питер выбрал ночные смены, которые никто не хотел брать – слишком тяжело, организму требуется дополнительная подстройка. Ну а ему по ночам все равно не спится, а утро – такое славное время! Так почему бы не поработать? Чем быстрее эти несчастные, извлеченные из Трущоб дронами-разведчиками дети получат помощь, тем лучше. Хорошо, что они сразу же погружают их в сон, такие сцены, как сегодня, не способствуют укреплению нервов.

Золотисто-синий флаер поджидал его в ангаре, сверкая в лучах восходящего солнца, как драгоценный камень. Даже после того, как генотип Питера – и остальных, переживших «барьерную смерть» – был внесен в систему Оморона, ни Питеру, ни его отцу Сильвану так и не удалось научиться подзывать флаеры. Странно, потому что более старыми моделями они управляли без проблем. Именно такие им и предоставили – собственные флаеры, прямо как каким-то знаменитостям.

Вообще для выживших правительство было готово практически на все – неудивительно, учитывая то, как мало их осталось и как мало они просили. Вот если бы выжили все пять миллионов, что бы они тогда сказали, интересно?

Флаер бесшумно взлетел и взял курс к дому без всякого участия Питера – тот давно настроил автопилот. Солнечные лучи скользили по зеркальной облицовке башен, заставляя его жмуриться.

Он смертельно устал и хотел спать, а погружаться в воспоминания, наоборот, не хотел. Все случившееся хоть и отодвинулось во времени, по-прежнему причиняло боль. Рана затянулась, но уж слишком тонкой корочкой, одно упоминание – и сразу же хочется ее сковырнуть.

Пытаясь отвлечься, Питер старательно созерцал великолепное зрелище – вспыхивающие одно за другим разными цветами удивительные здания, башни, опутанные искорками бесчисленных флаеров, нежно-голубое небо с редкими облачками.